Великий де Голль. «Франция – это я!»

Практически все «свободные французы» остались довольны изменением структуры их организации. Исключение составил лишь адмирал Мюзелье. Он явно сам хотел стать председателем или хотя бы заместителем председателя комитета. Де Голль отправил ему довольно резкое письмо и дал понять, что адмирал или должен работать на своем посту, или покинуть комитет{186}. Мюзелье смирился и согласился занять предложенное место. Вообще его отношения с главой Свободной Франции складывались нелегко. Адмирал так же, как и де Голль, был амбициозен. К тому же, скорее всего, за его действиями стояли англичане из окружения Черчилля. Они хотели бы поставить на место де Голля Мюзелье, который им казался более сговорчивым и поддающимся влиянию{187}.

Благоприятным образом складывались отношения де Голля со вступившим в войну СССР. Еще в августе по просьбе генерала Дежан и Кассен вторично поставили вопрос перед Майским об установлении официальных отношений между Советским Союзом и Свободной Францией{188}. Москва дала свое согласие, и 26 сентября 1941 года посол СССР в Великобритании передал де Голлю официальный письменный ответ, который гласил: «От имени моего правительства имею честь уведомить Вас о том, что оно признает Вас как руководителя всех «свободных французов», где бы они ни находились, которые сплотились вокруг Вас, поддерживая дело союзников»{189}.

В ответ де Голль отправил послание на имя Сталина: «В момент, когда Свободная Франция становится союзником Советской России в борьбе против общего врага, я позволяю себе высказать Вам мое восхищение непоколебимым сопротивлением русского народа, равно как мужеством и храбростью его армий и полководцев. Бросив всю свою мощь против агрессора, СССР дал всем ныне угнетенным народам уверенность в своем освобождении. Я не сомневаюсь, что благодаря героизму советских армий победа увенчает усилия союзников и новые узы, созданные между русским и французским народами, явятся кардинальным элементом в перестройке мира»{190}.

Обе стороны приняли решение обменяться официальными представителями. В начале ноября 1941 года в Великобританию направляется Богомолов в ранге чрезвычайного полномочного посла СССР при союзных правительствах в Лондоне. Именно на него советское руководство возложило функции поддержания связи со Свободной Францией. А в Москву выезжают назначенные де Голлем Роже Гарро, Раймон Шмиттлен и военный представитель генерал Пти.

Де Голль стремился добиться к себе расположения и со стороны Соединенных Штатов. Но сделать это было совсем нелегко. США поддерживали дипломатические отношения с Виши. А вообще официальный Вашингтон придерживался мнения, что «опрокинутая Франция не может больше приниматься в расчет»{191}. В Америку эмигрировали многие французы, в большинстве своем те, которые не захотели присоединиться к де Голлю. Они относились к генералу плохо и создавали ему соответствующую репутацию. Президент США Франклин Рузвельт воспринимал генерала крайне негативно и даже называл «полоумным, гангстером и опасным фашистом»{192}. Глава Свободной Франции знал об этом и упорно пытался с помощью своих сторонников переломить такое мнение о себе. В результате определенные успехи были достигнуты.

В конце осени 1941 года представитель де Голля в США Рене Плевен добился права создания в Вашингтоне дипломатического представительства Свободной Франции. Вскоре туда отправилась целая делегация «свободных французов». Рузвельт распространил на лондонскую организацию де Голля действие закона о ленд-лизе[22].

В 1941 году именно в США появилась первая биография генерала де Голля. Ее автором был сын знаменитого французского писателя Мориса Барреса журналист Филипп Баррес, живший во время войны в Соединенных Штатах. Он самым положительным образом характеризовал главу Свободной Франции и горячо поддерживал его действия. Книгу выпустили в Нью-Йорке на английском языке и чуть позднее в Лондоне – на французском{193}.

Появление книги Барреса, конечно, польстило де Голлю. Он писал автору в декабре 1941 года: «…я прекрасно понимаю, что ваш талант, поставленный на службу нашего общего дела, бесценное оружие. В данный момент, когда многие известные французские писатели не решаются высказаться или не могут этого сделать, я вам очень благодарен. Как хорошо, что сейчас с нами есть Баррес»{194}.