Великий де Голль. «Франция – это я!»

27 октября глава РПФ сделал заявление, в котором подчеркнул, что, «по его мнению, нынешнее Национальное собрание должно быть как можно скорее распущено. …В любом случае Объединение французского народа будет следовать поставленной перед ним задаче. Открытое для всех, кто хочет служить Франции, оно станет непременно расширять свои ряды и организовываться для того, чтобы при любых обстоятельствах обеспечить спасение нации»{332}.

Заявление де Голля не встретило ни малейшего энтузиазма в правящих кругах страны. На его требование распустить Национальное собрание никто не посчитал нужным откликнуться. В результате, несмотря на большой политический успех, взять Четвертую республику первым штурмом не удалось. Но в голлистских кругах никого это особенно не огорчило. Победа на выборах настолько воодушевила сторонников генерала, что они жили ожиданием власти и рассчитывали получить ее в самом ближайшем будущем. И сам де Голль полагал, что режиму не обойтись без него, и политические деятели Франции будут вынуждены призвать его на помощь.

Конец 1947-го – начало 1948 года были омрачены для де Голля двумя печальными событиями. В ноябре его ближайший сподвижник военных лет генерал Леклерк погиб в Алжире в авиационной катастрофе. Бывшего главу Временного правительства потрясла эта трагедия.

В феврале в Коломбэ умерла младшая дочь де Голля Анна, которой едва исполнилось двадцать лет. Генерал очень переживал ее кончину. В ответ на присланные соболезнования он писал своему старому другу Люсьену Нашену: «Наша бедная девочка была, увы, ребенком без будущего. Но именно поэтому мы бесконечно любили Анну»{333}. На ее похоронах де Голль сказал жене: «Не плачьте, Ивонна, теперь она стала такой, как все»{334}. Генерал с супругой приняли решение основать фонд Анны де Голль. Они купили в городке Милон-Ла-Шапель, в департаменте Ивелин в Центральной Франции небольшой обветшалый замок. Пришлось опять взять кредит. Правда, сразу поступили и многочисленные финансовые пожертвования. Замок быстро отремонтировали, и в нем был устроен интернат для умственно отсталых детей. Первые постояльцы появились в Милон-Ла-Шапель уже в конце 1948 года[31].

Генерал ощущал, что без этой беспомощной больной девочки его дом опустел. Сын приезжал редко. В конце декабря 1947 года он женился на Генриэтте де Монталамбер, с которой поселился в портовом городе Йер в департаменте Вар на юго-востоке страны. Он стал профессиональным офицером морской авиации и служил в эскадрилье Морской школы. Свои увольнительные Филипп с молодой женой всегда стремился проводить у родителей в Коломбэ. Повидаться с Элизабет генерал имел возможность только раз в год. Ее муж, военный Ален де Буассьё получил назначение в столицу Конго Браззавиль. Семья приезжала во Францию лишь во время отпуска. Де Голль всегда очень радовался встречам с детьми в родном Буассери.

В начале 1948 года генерал написал несколько инструкций по организационному устройству РПФ{335}. Они были положены в основу структуры объединения, которая носила явно авторитарный характер. Как некогда в Свободной Франции, в Объединении французского народа все было подчинено власти лидера.

«Руководство объединением осуществляет председатель»{336}. Такова первая фраза раздела об управлении РПФ. И действительно, только де Голль руководил им, удерживая в своих руках всю полноту власти. Он назначал генерального секретаря и членов исполнительного комитета, давал всем им инструкции и решал, каким конкретным видом деятельности каждый из них должен заниматься. Пост генерального секретаря РПФ получил Жак Сустель. В исполнительный комитет входили Жак Бомель, Гиен де Бенувиль, Ален Бозель, Андре Дьетельм, Кристиан Фуше, Андре Мальро, Леон Мазо, Гастон Палевски, Жан Помпеи, полковник Реми, Жак Сустель, Луи Пастёр Валлери Радо и Луи Валлон.

Заседания исполнительного комитета проходили раз в неделю, обычно по средам, в главной ставке РПФ на улице Сольферино-5. Де Голль всегда председательствовал. Он продолжал жить в Коломбэ, но каждую неделю приезжал в Париж. Генерал останавливался в одной и той же гостинице «Ла Перуз» недалеко от площади Звезды и уже оттуда отправлялся в ставку объединения.

Председатель появлялся всегда вовремя, здоровался со всеми присутствующими за руку, после чего сразу приступали к обсуждению намеченной повестки дня. «Генерал разговаривал с нами, – вспоминал Леон Ноэль, – очень просто и непринужденно. Иногда он был ироничен и даже язвителен, но его оценки всегда отличались ясностью и строгостью, особенно когда дело касалось анализа какой-либо ситуации. Он всегда как бы объявлял свои суждения с проникновенностью Монтескье или Токвиля, а порой так красноречиво и с такой богатой экспрессией выражений, что напоминал Боссюэ или Шатобриана. Бывало, что, прежде чем изложить свою позицию, он сначала спрашивал каждого из нас, что мы об этом думаем»{337}.