Великий день инков

Капитан Пабло махнул рукой. Что ему скажешь, этому диковатому сеньору, когда он не понимает ни одного испанского слова. Капитан Пабло в душе глубоко уважал Самсонова, хотя, собственно, и к другим членам экспедиции относился с почтительной привязанностью. Но Илья Самсонов пробуждал в сердце старика особую симпатию. Веселый мальчишка, умеющий так беззаботно петь песни и смешить всех, — незаурядный ученый. Профессор Крутояр как-то сказал капитану Пабло, что Самсонов — весьма уважаемый у себя на родине географ. Он знает очень много и об их маленькой республике. "Что русских здесь интересует? — удивлялся капитан. — И зачем им было забираться в эти глухие дебри? Только для того, чтобы убедиться еще раз, что бурная Касикьяре вытекает из Ориноко, а гордая и непокоренная Карони, вся перегороженная порогами и скалами, наоборот, впадает в Ориноко? Или может, они прибыли сюда, чтобы собирать насекомых и зарисовывать в свои альбомы гордые пальмы асаи? "

Пабло туже затянул на шее красный шкиперский платок и положил на штурвал морщинистые жилистые руки. Хорошо, когда тебе судьба подкинет таких пассажиров. Еще и заплатили изрядно! Чудаки! Зафрахтовали судно и не разрешили пустить на него ни одного пассажира. Хозяин капитана Пабло, конечно, обрадовался. Загнул хорошую цену, да они и не спорили. Очень торопились. А куда плывут — не говорят. "К верхнему Ориноко, капитан Пабло". Чудаки, да и только!

Тем временем между Самсоновым и Олесем происходила оживленная беседа.

— А хорошо вот так путешествовать, — говорил мечтательно Олесь. — Приключения чтобы были, опасность. — Он вдруг схватил Самсонова за локоть. — Скажите, Илья Григорьевич, почему мы изменили маршрут? Мы же собирались лететь на Амазонку.

— Хочешь знать?

— Еще бы! Расскажите! Если это тайна, я никому ни слова!

Самсонов положил руку парню на плечо, заглянул ему в глаза.

— Никакой тайны нет, Олесик-Телесик, — сказал через минуту. — Раньше мы были только научно-исследовательской группой, а теперь взяли на себя еще и функции спасателей.

— Кого же мы будем спасать? — насторожился Олесь. — Что же вы молчите? Боитесь доверить тайну? А говорили, что мы настоящие друзья!

— Да, мы с тобой друзья, — улыбнулся ему Самсонов. — Я не хотел тебя зря волновать, но если ты настаиваешь — слушай. Твой отец встретил одного старинного знакомого... шведского ученого и путешественника. Тот рассказал ему о смелом голландце Ван-Саунгейнлере, передал газету с радиограммой, полученной от него. Вот мы посоветовались и решили немного изменить маршрут.

— О каком это смелом голландце? О том, про экспедицию которого писалось? Так он жив?

— Не только жив, — сказал с юношеским задором географ. — Он сделал какое-то чрезвычайно важное открытие в истории инков. Если мы не спасем Ван-Саунгейнлера, это открытие навсегда погибнет. И Ван-Саунгейнлер погибнет. И вообще дело очень серьезное...

Олесь удивленно смотрел на розовые волны. Что-то ему было неясно, что-то не укладывалось в его мальчишеское сознание. Он много читал о смелом голландце, в школе они даже рисовали его маршрут, кто-то приносил вырезки из иностранных журналов, удивительные фотографии: самолет с узкими крыльями, далекие горные массивы... Значит, это была правда, не выдумка какого-то писателя-фантаста...

— Послушайте, Илья Григорьевич, — сказал после коротких раздумий Олесь, и его лицо со вздернутым носом стало не по-детски серьезным. — А почему же этот Ван-Саунгейнлер до сих пор сам не вышел из леса? Послал радиограмму, живой и здоровый, а спастись не может.

— Смотря от чего спастись, — сказал Самсонов, смущенный простым Олесевым вопросом. — Сельва имеет свои законы. Законы борьбы и гибели, счастья и горя. Ты слышал такое?

— Слышал.

— Василий Иванович говорит, что смелый голландец, видимо, скрывался в глуши тропиков, целый год жил где-то среди индейцев. Затем дал радиограмму и снова исчез... Да и радиограмма оборвана, короткая, с неясным подтекстом.

— Вы думаете, его схватили?

— Мог расстроиться передатчик.

— Конечно, мог, — Олесь нахмурился. — Никогда не думал, что увижу смелого голландца. Никогда!

— Я тоже не думал, — сказал Самсонов, глядя на темную полосу леса, проплывающую перед ними. — Не думал, что в наше время могут случаться происшествия с эпохи Жюля Верна.

Они постояли еще несколько минут. Самсонов обнял его за худенькие плечи. Им было грустно и хорошо. Их сердца сжимались от неясного предчувствия тревоги.

— Может, пойдем под тент? — сказал Самсонов.

— Давайте постоим. Надоели гамаки.

— Давай постоим.

Олеся глаза тянулись куда-то над лесом, до розовых облаков.

— Значит, мы пойдем через глухие дебри Ориноко? — спросил он тихо.

— Да, Телесик, мы высадимся немного севернее Касикьяре и отправимся сельвой. Возможно, достигнем горных хребтов у Рио-пада. Где-то в том районе упал самолет Ван-Саунгейнлера. Мы расспросим о нем в индейских селениях, в поселениях каучеро, на речных причалах. Уверен, что мы найдем этого мужественного человека. У твоего отца есть телеграмма, которую он получил из Москвы в ответ на свой запрос. Правительство разрешило нам проводить поиски.