Великий диктатор

Мужик обреченно кивнул, видимо ни на что не надеясь. Леопольд Мехелин молча достал портсигар и закурил папиросу. Я же, стал нарезать круги на метровом пятачке, чесать затылок и бормотать:

— Волны, волны. Если их свернуть, то звезда. Точно! Звезда! Мне нужна бумага и карандаш, — обратился я к мужчинам. — Деда! Найди мне два-три круглых поленца без коры, — скомандовал я родственнику. — Для примера!

Дед аж крякнул от возмущения, но пошёл искать потребное мне, что-то бурча себе под нос. Фредрик Идестам достал из своего саквояжа пачку бумаги и несколько карандашей и разложил это всё по столу. Или он Кнут? Вроде так его представлял Мехелин, но потом, называл его Фредриком. Непонятно.

Я, прекратив нарезать круги, стянул с себя шубейку, кинув её на дедов стул и самовольно, без разрешения взрослых уселся к ним за стол. Притянул бумагу, карандаши и, выбрав самый мягкий, принялся рисовать.

Идестам, не дожидаясь результатов моих художеств, переместился на стуле ко мне поближе и потребовал:

— Объясняй, малыш.

— Большие длинные валы, вырезанные или отлитые как звёзды. Между ними проходит бумага, которая попадая между выступом и выемкой валов, превращается в волнистую. Снизу еще один вал. Полностью круглый, он наносит клей на верхушки волны. Затем, вот этот вал приклеивает эти рифления к простому картону, который протягивает следующий вал. А вот здесь клей наносится сверху, и приклеивается второй слой. Вот, как-то так.

— Я ничего не нашел подходящего, — дед вернулся злым и недовольным.

— Ничего не надо, херра Хухта. Я и так понял, без примера. Это же гениально! Я же сотни раз смотрел на все механизмы и не смог представить вот этого! Господин Хухта! Ваш внук — гений! — И он кинулся обнимать деда. Хорошо хоть не меня, как прошлым летом Мехелин.

— Гений, — полузадушенно просипел дед, пытаясь выбраться из объятий Идестама. — Но, что насчет процента? Вы же патентовать это будете? — не упустил своего дед.

— Это обговаривать надо, — сразу выпустил его из объятий радостный промышленник. — Нам надо срочно в Таммерфорс! Когда ближайший поезд, херра Хухта?

— А может, задержимся? Порыбачим? — подал голос Леопольд Мехелин.

— Нет, Лео! Я не выдержу! Этот метод нужно срочно обсудить с инженерами! Как? Как нам попасть в Улеаборг? Вы отвезёте нас, херра Хухта?

— Отвезу, конечно! Если через полчаса выедем, то как раз на вечерний «Шведский экспресс» из Торнио успеем. Сейчас Матти пошлю на телеграф, он отправит телеграмму на вокзал, чтобы вам купе забронировали.

Вот вам и благодарность за новую технологию, думал я, пока бежал на лыжах в село. Надеюсь, что хоть дед с них что-то вытрусит, да и они не забудут про больницу.

— Здрасти, дядя Обрам, — поприветствовал нашего телеграфиста. — Не знаете, наш Кауко на ключе? А то у меня к нему телеграмма.

— Привет, Матти. Да, твой брат час назад на смену заступил. Мы уже перекинулись парой телеграмм. Что у тебя там? Давай! — я протянул ему листок с текстом и купюру в десять марок, которую мне дал Мехелин.

Через десять минут, я получил распечатанный текст ответа и на сдачу девять марок и десять пенни в мою копилку. И рванул на тракт, чтобы успеть отдать ответ деду, который повезёт гостей в город, а по пути, надо думать, поторгуется с ними.

Успел, и даже половину дороги до дома прошёл до того как появились наши сани. Пока шёл, поедом себя ел за подсказку Леопольду Мехелину о торфе. Названная им фамилия инженера — Классон, была мне знакома. Знал я о нём. Вот ведь, собирался своей стране не навредить. А если этот Классон не вернётся в Россию, то не построит тепловую станцию на торфе и рабочий посёлок с названием Электропередача, который потом превратится в подмосковный город Электрогорск.

Результаты переговоров деда с промышленниками я узнал только на следующий день, когда дед стал выяснять у меня зачем мне понадобилась больница.

— Так я, вон, в два годика голову пробил. Ты сам говорил, что еле довезли. А если ещё кто пострадает? А тут рядом будет. Да и для отца полезно будет.

— Для отца? Для Матти? Что ты несёшь, мелочь беспузая? Или он болен?

— А ты не знал? Он тебе не говорил? Он же собирается участвовать в выборах Орднинга (староста), в этом июне. Вот и будет ему предвыборная помощь.

— Вы меня в могилу сведёте своими выходками! Что сын, что внук.

— Так все в тебя, — съехидничал я и ловко увернулся от дедова подзатыльника. — Расскажи лучше, о чём ты с вчерашними гостями договорился?

— Пф, всё тебе знать надо. Если бы не я, за так, за бесплатно отдал бы свою идею. Один процент с патента. Тебе. И тебе же один процент привилегированных акций Нокии. Ты теперь у меня фабрикант, — и он взъерошил мне шевелюру. — Твой метод, обещали назвать нашей фамилией. Гордись. Пойду твоего отца искать. Надо бы ему сказать, что он может перед выборами, больницу обещать односельчанам. Или сам ему скажешь?

— Не, не, деда. Иди. Скажи. У тебя лучше получится.

— О тож! Чтобы вы без меня делали, бездари?

……