Великий диктатор. Книга вторая

Привычно добрались от Улеаборга до Гельсингфорса, где провели ещё сутки, дожидаясь поезда до Санкт-Петербурга, на который были билеты в вагон первого класса, другие классы вагонов херра Бергрот не признавал от слова совсем. И именно эта его привычка значительно увеличила сроки нашего путешествия, так как не на все поезда были билеты в первый класс, и приходилось ждать следующий.

Экспресс до Петербурга добирался наверное дольше, чем обычный поезд из Улеаборга до Гельсингфорса. И если до Выборга мы добрались относительно быстро, то дальше наш состав постоянно спотыкался о дачные поезда, количество которых летом увеличили в три раза.

Путь от новой столицы империи до старой пролетел для меня довольно быстро и увлекательно. Эдвин Бергрот от нечего делать стал мне рассказывать про нефтедобычу в Баку. Постепенно наша беседа переросла в небольшой спор о возможных нефтяных месторождениях. Наш технический директор утверждал, что нефть есть только в тех местах, где она выходит самотёком. В других, мол, искать бесполезно. А я возражал ему по мере своих знаний.

— Но почему тогда не качают нефть на Ухте? Ведь в восемнадцатом веке же добывали?

— Невыгодно стало. Из Баку привезти проще. Да и ушла нефть. Ведь раньше она шла самотёком, била ключами, а сейчас надо бурить. Ты этого не знаешь, но в восьмидесятые годы пытались там возобновить добычу. Пробурили две скважины на месте бывших промыслов купца Прядунова. Одну на стопятьдесят саженей, а вторую на четыреста саженей — и нефти так и не нашли. Кстати, в этом году туда Петербургский горный институт должен был экспедицию отправить. Посмотрим, что они найдут.

— И всё равно, я считаю, что нефть есть и в тех местах, где она не выходит наружу самотёком, — продолжал я отстаивать свою точку зрения подтверждённую многолетней историей моего мира.

— А я и не спорю, — согласился Бергрот. — Как пример, взять то же Грозненское месторождение. Ведь в местах, где нефть добывали из земли, выкапывая ямы глубиной до десяти метров, никогда не находили богатых месторождений. А одна единственная скважина, пробуренная в 1895 году на глубину в шестьдесятшесть саженей, дала фонтан в половину миллиона пудов нефти в первые трое суток.

— Ничего себе! И как её успевали вывозить?

— А никак. Её не вывозили. Фонтан нефти вперемешку с попутным газом бил на высоту тридцать саженей в течении почти трёх лет. Нефтью затопило громадную территорию. Образовались целые озёра из нефти. За три года, этот фонтан выбросил более шестидесяти миллионов пудов. Там даже пришлось строить дамбу, которую всё равно прорвало и собранная нефть ушла в местную речку.

Вот за такими спорами и рассказами я и не заметил как мы доехали до Москвы. Старая столица нас встретила грозами и дождями. Да такими сильными, что мы только обрадовались, когда покинули Москву с Курского вокзала. На этот раз Бергроту не удалось взять билеты в двухместное купе, и мы ехали в компании двух зауряд-чиновников, если судить по петлицам на их мундирах. Чиновники сошли в Тамбове, и весь оставшийся путь до Царицына Эдвин Бергрот опять развлекал меня воспоминаниями про его приключения на бакинских нефтяных промыслах.

Царицын нас встретил подкрадывающимися сумерками, духотой и диким ором стрижей, носящихся в небе. Я с удовольствием вдохнул жаркий южный воздух, пахнущий травами, пылью и креозотом от железнодорожных шпал. И расстегнул ещё одну пуговицу на рубахе. Мне, в моём возрасте, это было позволительно, а вот бедный Бергрот был мало того что в твидовой тройке, да ещё и застёгнут на все пуговицы. Уловив мой взгляд, он понимающе усмехнулся и поспешил меня успокоить.

— Я привык, в Баку и не такая жара бывала.

Я кивнул на его слова, а сам представил себя в шортах-бермудах, расстёгнутой цветастой гавайке, широкополой панаме и шлёпках-вьетнамках на босую ногу, и разочарованно вздохнул, ощущая как капельки пота стекают по спине. Сам же хотел в жару, вот и кушай теперь полной ложкой.

Наш поезд пришёл в Царицын с опозданием, но нас всё равно ждали и встречали.

Мощный, почти двухметровый дядька с усами, как у маршала Будённого, обнял моего сопровождающего. Наобнимавшись, они наконец вспомнили и про меня.

— Это — Матти Хухта, внук моего нынешнего работодателя. Писатель, изобретатель и, не побоюсь этого слова — гений.

— Здравствуйте, — поздоровался я в ответ на представление. — Для вашего удобства, можете звать меня Матвеем.

— А это — Карл Валлин, мой товарищ по службе в Баку, — представил Бергрот мне мужчину.

— Добро пожаловать в наш южный городок. А это, — мужчина прямо жестом фокусника вытащил откуда-то из-за себя парнишку примерно моих лет в выгоревшей на солнце и слегка маловатой ему гимназической форме. — Это мой младшенький, Владимир. Поздоровайся с гостями.

— Здравствуйте, господа, — смущённо пробормотал пацан и опять спрятался за отца.

— Пойдёмте, пойдёмте, — заторопил нас Карл Валлин. — Супруга моя нас уже ждёт, и ужин стынет. — И подхватив чемодан Бергрота, направился к зданию вокзала.