Великий диктатор. Книга вторая

— И когда они только успели? — пробормотал чуть слышно, наблюдая за подъезжающей копией «КТМ-5» из моего времени.

Внутри же трамвай мало походил на виденное раньше мной. Двухместные деревянные лавочки в два ряда и узкий проход между ними. Деревянные же поручни и обрешётка пола. Но стеклянные плафоны на потолке как бы намекали на электрическое освещение. Чудеса, да и только. Впрочем, новый вагон начал ходить совсем недавно, и почти все пассажиры только и делали, что обсуждали эту новинку.

В поезде маман оккупировала нижнюю полку и сразу заснула. Видимо, они с тетей Хелен болтали всю ночь, обсуждая нашу поездку. Мне же не оставалось ничего другого как залезть на верхнюю полку и, устроившись поудобней, заняться составлением плана проведения первой пионерской олимпиады.

Участников ожидалось немного. Два наших звена первого отряда — всего двадцать два человека, звено из Улеаборга — коих насчитывалось одиннадцать душ и трое столичных мальчишек, из которых пионером был только Олави Киннуен. В этом году Олави привез с собой за компанию своего друга Артура Усениуса, такого же курьера газеты «Финская правда», как и он сам, а также семилетнего Юхо Эркко, сына главы аграрной партии Ээро Эркко. Вместе с мелким Эркко мне передали письмо и от старшего, в котором тот сообщал, что намерен посетить наши олимпийские игры.

Мои племянники Андреас и Ларс Викстрёмы за год своей деятельности в Торнио смогли создать отряд всего из трёх человек — детей офицеров пограничной бригады. А самое главное было в том, что эти трое были русскими, и их никто не собирался отпускать из дому куда-то в дикие финские леса. Андреаса и Ларса тоже некому было привезти, поэтому второй отряд пролетал мимо участия в играх.

С Улеаборгскими пионерами всё тоже было как-то непонятно. К ним по весне прибился одиннадцатилетний Артур Бломберг, который учился в той же школе, что и приютские пионеры. И если за приютских отвечал мой родственник Ларс Нюберг, который мог организовать их отправку к нам, то Бломберг был простым городским мальчишкой, родители которого не одобряли его общения с приютскими.

Из спортивных мероприятий я запланировал: бег, прыжки в длину, подтягивание и отжимание, плавание — если позволит погода, и стрельбу из винтовки и пистолета.

Хоть я и привёз футбольные и волейбольные мячи из Стокгольма, но говорить о соревнованиях по футболу и волейболу, было пока рано. Мы с пацанами убили почти две недели чтобы создать более или менее подходящее поле для этой игры. Выбрали песчаный участок, избавили его от растительности и камней. Камни я объявил главным врагом на футбольном поле для наших босых ног. Поэтому мы и провозились так долго.

В княжестве было два футбольных клуба: столичного университета и университета в Або. Написал писал письма в оба с просьбой прислать правила игры и размеры и обустройство поля, так как сам нифига в футболе не шарил. Ну, в своё первое детство с пацанами во дворе и в школе играл, но размерами футбольного поля или ворот просто никогда не интересовался. Да и правила игр были почерпнуты из просмотров матчей по телевизору или на стадионах «Торпедо» и «Красный Котельщик» в моём родном Таганроге. Как разметить поле я худо-бедно представлял, но сделать это на песчаном грунте просто было невозможно. Огородили границы поля бечёвкой на колышках и сделали ворота по размерам присланным из университетов. Благо, старых сетей хватало и ворота получились как настоящие.

Присланные правила меня вообще поразили до глубины души. Они были разные. У каждой команды свои собственные. Нет, общие пункты в них тоже имелись, но хватало и различий. И как же эти команды соревнуются друг с другом и с командами из Петербурга?

Волейбол вообще никому не зашёл. Ну, оно и понятно, вес волейбольного мячика мало чем отличался от футбольного. Но зато всем понравилась игра в вышибалы. Здесь я правила знал лучше, так как большую часть уроков физкультуры в своём предыдущем мире мы играли именно в эту игру. Вот и вчера — мы поехали к царю, а пацаны пошли играть в вышибалы. И они все завидовали мне, а я завидовал им.

С призами на предстоящую олимпиаду я тоже уже определился. Кроме дополнительных нашивок с пятью олимпийскими кольцами и цифрой один, символизирующей что это именно первые игры, были и другие награды. Несколько губных гармоник, наборы крючков и поплавков, зубные щётки с зубным же порошком, кепи и полотенца нашей столичной фабрики. За первые места я хотел вручать складные ножи, но в Улеаборге они были слишком дорогими, и я обратился за помощью к деду, и опять чуть не огрёб на орехи.

— Совсем что ли придурок (ääliö)? Если из них кто зарежется потом? К нам побегут, ты же ножики дарил! А дядю Ларса тебе не жалко? Ежели кому из приютских нож достанется? Это же его приют, и он за тех детей отвечает! Это у тебя разрешение от генерал-губернатора есть на ношение пукко, а у них нет!

— А что мне дарить? — растерялся я.