Великий Дракон Т-34

Угловатый камень, венчавший нагромождение глыб, рывком развернулся в сторону Ковалева и Эмсиса и оказался исполинской головой чудовища. Вытянутое рыло, расширявшееся к ноздрям, начиналось от огромных, размером с футбольный мяч, близко посаженных глаз с узкими вертикальными зрачками. По бокам головы и на затылке встопорщились перепончатые гребни. Голова медленно покачивалась на толстой, крепкой, но довольно изящной и гибкой шее, переходящей в массивную грудную клетку. Ближайший к Ковалеву и Нерингу валун шевельнулся и оказался могучей лапой с тремя когтистыми пальцами. Дракон элегантно пошевелил ими, словно разминая после длительной неподвижности. С коротким свистом темный хвост сбил с ног Неринга и Ковалева. В следующий миг они были обвиты хвостом и прижаты спина к спине. Одного витка, охватывающего торсы офицеров и удерживавшего их руки в положении «смирно», было достаточно, чтобы Виктор и Александр поняли всю бессмысленность попыток дотянуться до оружия.

Дракон развернулся вслед за своей головой, и Ковалев увидел, что Марис и Ваня зажаты в двух передних лапах, причем лапы были сжаты ровно с такой силой, чтобы оставить пленникам возможность немного, на полвздоха дышать, но при том лишить их даже мысли о лишних движениях. Именно чудовищная хватка придавала лицам заряжающего и механика то самое напряженное, сосредоточенное и отрешенное выражение лиц людей, прощавшихся с жизнью.

– Ха, Ковалев! Здравствуй, здравствуй, казак! Честно говоря, не думал, что свидимся вновь! – сказал ящер клокочущим басом, приоткрыв зубастую пасть. Хвост бережно поставил офицеров на землю. Почувствовав свободу, Неринг выхватил «парабеллум», но вскинуть руку с ним не успел: хвост выхватил пистолет из руки майора, да так быстро, что чемпион Дрездена в полусреднем весе не успел и глазом моргнуть.

– Не балуй, немец! – рыкнул дракон, затем вытянул шею и уставился на Неринга своими глазищами. – Ба! Сегодня прямо вечер встреч! Это ведь ты в меня стрелял бронебойными! Я твое лицо хорошо запомнил. Если бы ты знал, как мне помог! Мне не хватало мощности, чтобы закрыть переход от ваших умников в обмотках на голове, а ты мне ее подкинул, даже с избытком. Я на твоих снарядах пространство полностью зашил, исключительно на их энергии. А уж когда тоннель схлопнулся, остатки энергии обратно выдавило. Вон как тебя переломало, за доброе дело-то. Ладно, я тебя подлечу, будешь как новенький. И голова больше не будет болеть.

Дракон весело закрутил «парабеллум», продев кончик хвоста в спусковую скобу, лихо остановил вращение и протянул оружие Виктору рукояткой вперед.

– Забирай, да не вздумай стрелять в пещере, а то вас рикошетом покалечит, – Дракон задумался на минуту. – Красавцы эти ваши, как я погляжу?

Лапы чудовища разжались, и Иван с Марисом повалились на пыльный каменный пол, жадно дыша и кашляя.

– Ну, Гриш, обнимемся, как встарь, друже? – Дракон забыл про Неринга, растопырил освободившиеся лапы и ухмыльнулся Ковалеву зубастой пастью.

Ковалев молчал, находясь в смятении.

– Вот те на! Не признал, что ли? Да ты чего, Гриш? Не каждый день драконы тебе попадаются! А чешуйку мою у сердца носишь, однако! – Коготь чудища осторожно коснулся груди капитана. – И одежда на тебе странная. Пищаль с серебряной чеканкой прогулял, что ли? А шашка где? Да очнись, Григорий Степаныч, я это!

– Я – Александр Степаныч.

– Брат? Так ведь Гриша сказывал, он один в семье наследник мужеского полу!

– Я – прапрапраправнук, потомок Григория Степановича, капитан Ковалев, Александр Степанович.

– Так это по времени: какой год у вас нынче, Александр Степаныч?

– Тысяча девятьсот сорок третий.

Дракон обхватил лапами рыло и стал горестно раскачиваться из стороны в сторону, напоминая детскую целлулоидную игрушку «ваньку-встаньку».

– Так как же вас сюда-то занесло? Ах да, коммуникатор! Но, конечно, одно лицо, никуда не денешься! И голос, и стать! Ковалев, Ковалев! Но как же это твои родственники ухитрились чешуйку-то не потерять! У нас их списывают через сто лет после выдачи – люди же смертны, куда деваться. Но обязательства по чешуйкам – бессрочны, на предъявителя, так сказать, лишь бы родственник. Дай-ка мне ее, Ковалев, – попросил вдруг Дракон и вытянул вперед огромную лапу.

Александр расстегнул карман, вытащил чешуйку. Она была яркого малинового цвета, без треугольников и знаков.

– Дай, не бойся. Вот сюда положи, видишь?

Ковалев увидел на передней лапе щербинку, в точности совпадающую очертаниями с чешуйкой. Он осторожно поднес амулет к лапе, и чешуйку притянуло, словно магнитом. С мягким щелчком она села в свое гнездо и стала гаснуть. Через секунду ее уже нельзя было отличить от соседних.

– Она, без всяких сомнений! Вы пока отдохните с дороги, я скоро.

Дракон начал таять на глазах; сквозь него уже можно было рассмотреть пыльный пол «гробницы». Шкура дракона полиняла и истаяла первой, затем пропали клыки и когти. Последними растворились в полутьме глазищи-блюдца.

* * *

– Давайте на выход, мужики, что-то мне не по себе, – Ковалев круто повернулся на каблуках и вышел из каменного зала.