Великий Дракон

— Отлично. Так и договоримся. Я буду ночевать в Эдинбурге, поэтому встретимся сразу в суде, — он бросил мне визитку судьи и поднялся из-за стола. — Спасибо, Делла. Меня всегда восхищала твоя способность принимать факты как они есть. Не знаю, что я делал бы, окажись на твоем месте другая женщина.

— Да, конечно, — я выдала лучезарную улыбку и пошла к двери. — До завтра, босс.

— До завтра.

Кажется, я слишком быстро выскочила за дверь. Ничего, если Август что-то заподозрит, — скажу, что у меня схватило живот.

* * *

Послеродовая депрессия — отличная вещь, если распорядиться ею с умом. Например, захочется ходить в джинсах и кедах вместо дорогого платья, и ты всегда можешь сказать: «У меня депрессия после родов». Конечно, тебя будут жалеть, рекомендовать обратиться к врачу. Весьма утомительно строить кислую мордочку и помнить, что советчики искренне тебе соболезнуют, хотят как лучше. Зато, если выдержишь, ты можешь в любую секунду пуститься бегом по пересеченной местности, не опасаясь сломать каблуки или ноги.

Я бежала во весь дух, перепрыгивая через ямки, травяные кочки, бежала так, словно за мной гнались. Думать нечего возвращаться в таком состоянии. Меня мутило от ярости. Перед глазами уже красные круги плавали, но я не сбавляла ход.

В нескольких километрах от поместья я упала. И поняла, что больше бежать не могу. Я сидела на земле, тяжело дышала и почти наслаждалась болью в груди — она отвлекала.

Посидев немного, я опрокинулась на спину, раскидала руки в стороны. Лежала и глядела в небо. Налетел ветерок, я вздрогнула от озноба — на бегу вспотела, а теперь даже легкое дуновение прохватывало холодом до костей. Встав, поежилась и пошла обратно.

Наверное, я сумею восстановить душевное равновесие, пока иду. Если не сумею, то хотя бы устану. Я не знала, что мне теперь делать со своей жизнью. Будущее, которое казалось определенным, внезапно осыпалось ручейком блестящих и, увы, далеко не драгоценных осколков.

Только сейчас я осознала, насколько зависима от Августа. И как важно было, чтобы наши отношения сохранялись. В прошлом году отношения были важны для него, и он перевернул небо с землей, чтобы уберечь свой комфорт. А в этом он влюбился — и больше не нуждается во мне. Его тон стал пренебрежительным. Он даже не понимает, насколько обидными для меня были его слова.

Хотя, конечно, он идиот. Кретин. Такое ощущение, что думал не головой, а головкой. Ему, значит, нужен развод. Причем он хочет, чтобы эту проблему решила я — и результат принесла на блюдечке. Нормальный человек в такой ситуации улещивал бы меня — ведь, извините, я потрачу свое время, свои силы, и зачем? Затем, чтобы качество моей жизни заметно упало. А Август первым делом меня унизил. Лишил заведомо увлекательной поездки в Шанхай, высокомерно сообщив, что я ему там буду мешать. Прямым текстом дал понять, что мои интересы идут боком, от меня хотят избавиться, и неважно, что я при этом чувствую. Я как будто перестала быть человеком. Со мной больше не считаются.

Конечно, в теории мне было куда податься. Могу уехать на Сонно. Могу к родителям. А на практике, расставшись с Августом, я потеряю поддержку семьи Маккинби. Да, не сразу. Но через год максимум мне дадут понять, что я стала обузой для клана. Не сомневаюсь, что им хочется присвоить очередного князя Сонно. Но это не значит, что меня будут принимать как члена семьи. Скорей всего, они захотят, чтобы Огги привозила в гости Валери, его бабушка, благо она теперь не пьет с утра и пришла в разум. А я тут лишняя.

Ишь ты, все договоренности в силе… Какие?! Неужели Август думает, что я смогу жить в его доме как раньше? Что его жена не выпьет мне всю кровь? Ревности она лишена, ага. Все бабы лишены ревности, пока их статус сомнителен. Замуж выходят — и за свое держатся мертвой хваткой. Это сейчас мисс Лерой скромная. А станет герцогиней Кларийской — она уж покажет. Всем.

Мне пришлось сделать две передышки, пока я дошла до поместья. Все-таки нельзя брать такую нагрузку без подготовки. Я уже не та, что в семнадцать лет. А мне себя беречь надо, у меня крохотный ребенок.

И хотя бы ему я пока нужна.

* * *

Такой подляны от Августа я не ждала.

Вечер прошел более-менее терпимо. Вернувшись в поместье, я обнаружила, что меня поджидает группа индейцев. Опять. Я уехала с Саттанга, не подозревая, что он теперь навсегда со мной. А индейцы обрадовались, что у них появилась великая колдунья, и шли ко мне со всей галактики — за судом, советом, помощью. Наверное, будь я поумней, я бы послала к черту все их проблемы. Но я гиперответственная дура. Поэтому я их принимала и помогала. Вообще-то в любом правительстве такая работа с населением оплачивается, и весьма солидно. Но пройдоха Патрик Шумов был индейцем только когда ему выгодно, а когда невыгодно, внезапно становился типичным федералом, и в моем случае решил, что всякая индейская ритуальная фигня его не волнует. Поэтому визитеры платили по обычаю — мелкими подношениями в виде еды и одежды, иногда украшений.