Великий фетиш

— Во-первых, мы не знаем, станет ли наше выступление решающим фактором в принятии Премом решения о войне или мире. Мы только выслушали мнение Юнгбора. Насколько я знаю Алзандера Мирабо, он долго раздумывает. Если мы не дадим ему обоснований, это сделает кто-то другой. Во-вторых, несмотря на то, что мы будем сожалеть об уничтожении духовенства, мы можем подумать, что мы важнее для цивилизации, чем они, и их легче заменить, чем нас. Наконец, если встанет вопрос о прекращении войн на Кфорри, мы можем поступить иначе. Но так вопрос не стоит. Юнгбор хвалится миром прошлых десятилетий, но историографы рассказывают другую историю. Они говорят, что всё стало результатом равновесия сил между ведущими державами. Все вооружены и обижены, все полны родовой ограниченности, свирепого национализма и враждебной ксенофобии. Если Прем сейчас не затеет войну, мы не можем быть уверены, что кто-то ещё не сделает это через месяц.

Все испытали облегчение, что Менсенрат так ясно выразил мысли всех остальных, включая и Марко Прокопиу. Мысли Марко блуждали во время дискуссии, перескакивали с одного на другое и перемешивались. В воображении он видел, как сжимает запястья стрингиарха и ударяет ножом ей в спину в нескольких дюймах от сердца…

Он долго колебался, но преодолел ужасный страх, что выставит себя дураком, и стукнул, наконец, кулаком по столу.

— Да, магистр Прокопиу? — сказал Менсенрат.

— Господа, извините меня, — произнёс Марко, чувствуя, что краснеет. — Хоть я простой, невежественный провинциальный школьный учитель, даже без законной степени, но у меня есть предложение.

— Продолжайте.

— То, что я предлагаю, не противоречит планам на дебаты, но может сделать их необязательными.

— Ближе к делу, сэр, — попросил Менсенрат.

— Что ж, я подумал, что если мы возьмём в заложники Према, то можем заставить его отпустить нас.

— Абсурд! — выкрикнул кто-то.

— Возможно, но что мы теряем? Я говорю как тот, кто таким способом спасся с острова Мнаенн; думаю, у меня есть небольшой опыт в науке похищения, которую, возможно, вы, джентльмены, не так хорошо знаете.

— Каков ваш план? — спросил Менсенрат.

— Идея только что пришла мне в голову, так что я более-менее додумаю её, пока расскажу. Но вкратце…

12

На следующее утро, одиннадцатого Перикла, Мафрид встал за тонкой завесой облаков. Марко Прокопиу стоял во дворе с Боэртом Халраном, Ульфом Тоскано и другими философами, наблюдая за надуванием мешка. В этот раз воздушный шар не был нагружен топливом и балластом, потому что его планировалось использовать только как привязной аэростат.

Горло у Марко болело, так как он говорил всю ночь. Философы спорили бы до самого утра, или до того момента, пока за ними не явились бы палачи Према, если бы Менсенрат не принял сторону Марко и не убедил остальных. Многие согласились только при условии, что не будут лично принимать участие в деле.

Солдат императора подъехал к воротам здания, спешился и прошёл дальше. Он приветствовал Тоскано, вытащил меч, лязгнул шпорами, салютовал, вложил меч в ножны и вынул сложенную бумагу из манжеты рукавицы.

— Его Невыразимая Светлость, Прем Еропии, приветствует вас, — начал солдат, — и просит вас проявить неописуемую доброту, прочитав эту записку и тотчас дать ответ.

Тоскано изучил документ и сказал философам:

— Он прибудет. В два часа. Вы успеете, Боэрт?

— Конечно, — ответил Халран.

Тоскано сказал солдату:

— Будьте великодушным, уважаемый сэр, и уведомите вашего господина, могущественного Према Еропии, что мы премного благодарны его светлости за любезное снисхождение в посещении нашего съезда и засвидетельствовании некоторых наших банальных экспериментов. Всё будет готово.

— Я сердечно благодарю Ваше Превосходительство, — сказал солдат, прощаясь.

Марко повернулся к воздушному шару, но произошла ещё одна заминка. Длинноволосый Доминго Бивар выбежал из холла, размахивая бумагами. Глаза у него покраснели, под ними набрякли мешки.

— Доктор Тоскано! — кричал он. — Доктор Тоскано! Быстрее сюда! Всё кончилось! Мы выиграли! Я должен сказать вам… Это потрясающе…

Тоскано спросил у Халрана:

— Когда надуется ваш шар?

— Ещё больше часа, — ответил Халран.

Тоскано пошел за Биваром; Марко и несколько ученых последовали за Тоскано. Бивар повёл их обратно в комнату, где стоял микроскоп Чимеев. Один из братьев (Марко не был уверен, который) всё ещё был на страже. Карточки лежали на столе.

Бивар сел, уронил заметки на пол, поднял их, перебрал и начал:

— Господа, у нас есть записи литературных произведений людей Земли до Падения, созданные посредством какого-то процесса, секрет которого давно утрачен.

Он подождал, пока гул голосов, вызванный этим заявлением, стихнет, и продолжил: