Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

А ведь действительно положение Ганнибала становилось с каждым днем все хуже и хуже. Большого решающего сражения не было и явно не предвиделось. Постоянно теряя людей то в одной, то в другой мелкой стычке, имея перед собой сильную и дисциплинированную армию противника, Одноглазый Пуниец метался по Италии без видимого плана, без определенной цели. Вполне возможно, уже тогда он стал понимать, что, как и Пирр, он не сможет истощить безграничные людские и материальные ресурсы Рима. Ганнибал писал к своему брату Гасдрубалу в Испанию, предлагая ему немедля собрать войска и вторгнуться в Италию по проложенному им маршруту. Но Гасдрубалу, увязшему в борьбе с упорными и цепкими братьями Сципионами и несшему большие потери, было не до похода в Италию. Пополнений с родины тоже не поступало. Римский флот господствовал в море, и «спущенный на воду» проконсул Гней Сервилий Гемин даже совершил пиратский набег на побережье Северной Африки. И хотя закрепиться там ему по собственной оплошности не удалось, но незащищенность африканского побережья в окрестностях Карфагена стала очевидной. Враждебный Баркидам клан Ганнона получил большинство в Большом Совете 104-х и отказал Ганнибалу в необходимой помощи. Его просто подняли на смех: полководец утверждает, что он неоднократно побеждал неприятеля, а сам, вместо того чтобы, как подобает победителю, присылать в родной город добычу, требует новых людей и денег?! Переманить на свою сторону союзников Рима в Средней и Южной Италии Ганнибалу тоже не удавалось. Местные жители крепко держались за римлян и активно сопротивлялись карфагенянам. Ни один италийский город не переходил на сторону «освободителей»-карфагенян. Даже главный противник Рима на Апеннинах – богатейшая Капуя предпочитала выжидать.

Отчетливо замаячила перспектива изнурительного противостояния врагу в чужой, враждебной стране, разложения наемной армии Ганнибала и… гибели, если не будет громких побед и богатой добычи!

…Между прочим, некоторые города предлагали Риму помощь не только воинами, но и золотом. Один только Неаполь выделил на военные нужды Рима 40 больших золотых чаш. Всех перещеголял сиракузский царь Гиерон: он не только прислал новую тысячу лучников и пращников, зерно и фураж, а также 220 фунтов золота, но и дал прозорливый совет: высадив римские легионы на африканском побережье, навязать войну Карфагену у его стен. Сил на ведение активных боевых действий в Африке у Рима пока не было, а вот очередной пиратский набег римлян с берегов Сицилии на африканское побережье – на этот раз пропретора Тита Отацилия – успех имел и наглядно показал карфагенянам, что война в Италии бумерангом вернется к ним…

Теперь стало ясно, почему после Тразименского триумфа, открывшего Ганнибалу прямую дорогу на Рим, он так и не воспользовался представившимся случаем покончить войну одним ударом, ибо прекрасно понимал, что нереально осаждать вражескую столицу, имея в тылу не завоеванную страну. Квинт Фабий провозгласил патетико-патриотический лозунг: «Не видать Ганнибалу мира в Италии!» Карфагенская армия непрерывно уменьшалась, даже когда боевые действия не велись: солдаты гибли во время экспедиций за продовольствием и фуражом для кавалерии. В поисках продовольствия пунийские наемники опустошали и грабили окрестности. Убийства и пожарища никак не вязались с тем обликом освободителя Италии, в котором пунийский полководец так хотел предстать перед ее многочисленными племенами и народами. В лагере самого Ганнибала росло недовольство. Распространялись зловещие слухи: иберийские части готовились перейти на сторону неприятеля; подобные разговоры начались и среди галлов. Все воины требовали жалованья и нормальной пищи. Поговаривали, что будто бы иногда Ганнибал был уже готов бросить пехоту и с всадниками пробиваться на север в Галлию. И лишь мысль, что враги и друзья примут это отступление за бегство и тогда он окончательно потеряет все шансы на господство в Италии, все еще удерживала его от этого опрометчивого поступка.