Великий государь

Вскоре Филарет узнал об осаде Сигизмундом III Смоленска и послал смолянам грамоту, в коей воодушевлял их на борьбу и стойкость, кою проявляли иноки Троице-Сергиевой лавры. Чуть позже судьбе было угодно поставить Филарета во главе великого посольства, с которым он ушел под Смоленск, на переговоры с Сигизмундом.

В польском лагере были недовольны действиями Филарета. Гетманы Ян Сапега и Лисовский требовали заточить его в тюрьму. В неменьшей степени гетманы были недовольны и действиями своего короля. И неспроста. Ян Сапега сам готовился к захвату Смоленска. Усвятский староста рассчитывал вернуть Смоленщину себе, которая одно время принадлежала ему. В тушинском лагере страсти бушевали все сильнее. В эту пору главнокомандующим у лжецаря был гетман Рожинский. Он обращался с самозванцем как с холопом.

– Ты сидишь на троне нашей волей. И не перечь нам, пока терпим тебя, – твердил Рожинский каждый раз, когда Лжедмитрий пытался упрекнуть поляков за разбой в державе.

Среди польских гетманов согласия тоже не было. Ян Сапега, заметив, что Рожинский пытается перехватить у него власть, не мешкая услал его в лагерь к Сигизмунду.

– Пойдешь и скажешь королю, чтобы дал тебе войско. И ты пойдешь в Ярославль, освободишь из плена Юрия и Марину Мнишек. Еще потребуешь от короля жалованья за все годы пребывания нас в России.

– Помилуй, ясновельможный гетман, откуда королю взять почти восемь миллионов золотых рублей. Самим нужно добывать золото, оно рядом. Потому говорю: пора идти воевать Москву, – возразил гетман Рожинский. Он был бледен, остронос, и в маленьких серых глазах светился лихорадочный огонь.

– Вот даст король войско, и возьмешь столицу, – ответил гетман Ян Сапега. – Еще к доктору сходи, болен ты, – посоветовал староста.

Гетман Рожинский вынужден был уехать под Смоленск, да и не вернулся оттуда, потому как король Сигизмунд приласкал гетмана, дал ему большое жалованье и поручил вести осаду Смоленска.

Филарет молил Господа Бога о том, чтобы Он невозвратно углублял распри в польском стане. Да все больше недоумевал и гневался на то, что царь Василий Шуйский поддерживал с королем Сигизмундом добрые отношения, заискивал перед ним. Странно, но Шуйский прислушался к советам Сигизмунда не вступать в сговор со шведами. А ведь помощь шведов нужна была России как раз для борьбы с поляками. За это польский король обещал русскому царю добиться замирения тушинцев с москвитянами и чтить истинную православную веру.

Коварные замыслы и происки короля Сигизмунда раскрыл патриарх Гермоген. Он действовал решительно и добился полного развала тушинского лагеря. В своих грамотах, которые приносили в Тушино священнослужители, он призывал истинных христиан к борьбе против засилия католиков. Грамоты возымели действие на многих московских вельмож. Они покидали самозванца. Филарет тайно благословлял их. А всех своих сродников изгонял из Тушина гневным словом.

И пришло время, когда из русских близ Лжедмитрия II остались только несколько сотен казаков во главе с атаманом Иваном Заруцким да проныры, нравом близкие к дьяку Федьке Андронову, которому выпала судьба испить до дна горькую чашу разочарований в своем кумире.