Великий государь

Прочитав сие послание, Захар Ляпунов поспешил к Филарету, но лишь только вышел из избы, как на него навалилась орава польских воинов. И, несмотря на то что Захар отчаянно сопротивлялся, ему скрутили руки и повели в польский лагерь. Впереди шёл польский гонец, которому удалось ускользнуть от холопов Ляпунова. Сигизмунд понял, что это и есть тот повод для пленения русских, коего он ждал. И на Рождество Христово 1610 года русское посольство окружили плотной стеной польских воинов, и сам король Сигизмунд, появившись в русском стане, повелел считать всех россиян пленниками. Но королю этих мер оказалось мало. И он велел арестовать Филарета и князя Василия Голицына и содержать под стражей в польском лагере. И в ночь на третий день Рождества Христова в избу, где обитали митрополит и князь, ворвались уланы, и старший из них сказал:

— Именем короля, вы арестованы.

Филарет не удивился. Он ждал этого часа. Собрав кой-какие личные вещи, он прочитал свою молитву: «Господи! Не знаю, что просить мне у Тебя! Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя. Милосердный Господи, прими в руце Твои души наши и помяни нас, егда придеши во Царствие Твоём».

В сей же час королевские уланы принялись за обыск в избе, всё перекопали, перевернули, но, не найдя, что искали, увели пленников.

В польском лагере Филарета и Голицына замкнули в старом овине, и они просидели там больше месяца. Стражи охраняли их круглые сутки и менялись по часам. У россиян не было никакой связи с внешним миром. Но король Сигизмунд получал на них ложные доносы, и по одному из них будто бы Филарет и князь Голицын написали письмо воеводе Шеину в Смоленск и просили его так же твёрдо стоять против поляков, как стояли до сих пор. И ещё будто бы в том письме было обращение Филарета к колдуну Сильвестру: «Рази польских еретиков как можешь. Сему тебя не учить».

После этого навета король Сигизмунд велел привести к нему Филарета и Голицына и человек десять вельмож из посольского стана. Всех их долго держали на морозе и пронизывающем ветре. Послы пытались подойти к митрополиту и князю, но стражи их не подпускали. День уже клонился к вечеру когда пришёл гетман Рожинский и повёл россиян в дом к королю, вновь оставил ждать на ветру. Послы топтались, хлопали себя по спине, дабы согреться, и вспоминали о блинах. Была Вселенская родительская суббота, и до Седмицы, сырной масленицы, оставалось два дня. Наконец, гетман ввёл россиян в дом. К ним вышел король. Он был хмурый, смотрел зло.

— Я позвал вас для того, чтобы вы шли на вечерней заре к городским стенам и потребовали от воеводы Шена впустить моих послов на переговоры, — сказал Сигизмунд.

— Всё уже переговорено, зачем толочь воду в ступе, — заявил князь Юрий Черкасский. — Ты бы, ваше величество, отпустил митрополита и князя.

Король словно не слышал князя Черкасского, продолжал:

— Мои послы скажут смолянам, что отныне я их царь.

Филарет не сдержался, полез на рожон:

— Ты, государь польский, никогда не будешь царём над смолянами. Ежели ты пленил послов, какой милости ждать от тебя горожанам. Мы скажем им, чтобы они по-прежнему стояли крепко.

— Вольно же тебе расстаться с Россией, митрополит, — жёстко сказал Сигизмунд. — Источилось моё терпение. Нонче же отдам повеление угнать тебя в гиблые места.

— Ваше величество, не клади опалу на главу посольства, не попирай за правду — вступился за Филарета князь Василий Голицын.

Король ещё пуще вошёл в гнев:

— И тебя, князь, погонят в те же места! И все вы мои пленники, все заложники до той поры, пока не взойду на московский престол.

Поняв, что послы не выполнят его повеления, Сигизмунд приказал арестовать всех послов. Они были заперты в маленькой гнилой избушке и просидели в ней под стражей всю Масленицу, Великий пост и Светлое Христово Воскресение. Перед Пасхой их вовсе не кормили три дня. В эти дни королевские войска снова пошли на штурм Смоленска. И были взорваны пороховые мины. Да был ещё страшный взрыв. Поднялась в небо и рухнула привратная башня. Её взорвали сами смоляне, и под её руинами погибли не меньше сотни поляков, кои разрушали ворота. Смоляне и на этот раз отстояли город, но дорогой ценой.

Странно, но после неудачного штурма король Сигизмунд почему-то смягчился к пленным послам-россиянам. На Пасху он прислал им кусок говядины, четырёх гусей, семь кур, тетерева, старого барана и двух ягнят. Хотя послы и были голодны, но на еду не набросились, а поделили её на несколько дней. Среди польских вельмож нашлись добрые души и тайно прислали пленникам жбан вина. Вскоре же после Светлого Христова Воскресения Филарета, Голицына и десять вельмож из посольства посадили в крытые телеги и под большим конвоем погнали в Польшу. По разговору конвойных послы догадались, что их везут в Вильно. Но вскоре конвой разделился и одних повезли в сторону того древнего города, а митрополита Филарета и князя Голицына — в неизвестном направлении.

Глава одиннадцатая Катерина