Великий Гусляр

Но все померкло перед дрессировщиком. Дрессировщик Сидоров работал с группой разнообразных хищников. На манеже, обнесенном высокой железной оградой, он стоял в окружении тигров, белых медведей, львов и пантер. Многие в зале поражались, что Сидоров до сих пор не заслуженный артист, - так удивительны были трюки, которые ему изображали звери. Номер Сидорова строился, в основном, на имитации. Одни животные имитировали других. Казалось бы пустяк - но вы видели когда-нибудь прыгающего белого медведя? А трех тигров, лающих в унисон? А льва, ходящего на передних лапах, высоко задрав хвост с кистью на конце? Белые медведи играли в чехарду с леопардами, а потом даже мяукали и тигры вторили им громким лаем. Грубин сначала даже заподозрил какой-то фокус, слуховую иллюзию, но видно было, как звери разевали пасти и звуки доносились именно с арены. В конце аттракциона Сидоров приказал белому медведю пройти по проволоке и тот выполнил этот номер и спрыгнул вниз, перевернувшись в воздухе.

Зал был потрясен искусством дрессировщика и многие решили прийти в цирк еще раз, чтобы полюбоваться невиданным зрелищем. Даже те, кто бывал в цирке в крупных центрах, никогда не видел такого искусства.

После представления Грубин пытался поймать Сидорова. Он хотел лично поблагодарить его за доставленное удовольствие. Для этого он спустился вниз, вышел на улицу, под ветер и дождь, зашел за забор, окружавший фургоны труппы и долго стоял за первым из них, глядя, как суетятся служители и Сидоров, загоняя зверей по клеткам. Сквозь шум дождя и ветра слышно было, как лают и мяукают медведи и тигры. В окнах фургонов горели огни. Откуда-то потянуло жареной картошкой. Голоса на площади стихали - последние зрители расходились по домам. Сидоров все не освобождался, давал распоряжения - его стройная подтянутая фигура мелькала у клеток. Совсем рядом в темноте между фургонами мужской голос произнес:

– Через две недели мы в Перми. Там живут мои старики. Я тебя с ними познакомлю. Ты им наверняка понравишься.

– Ты, Вася, это говорил стольким девушкам, что верить тебе невозможно. А потом нам никогда не быть в одном номере.

– Ты бросишь цирк. Хватит. Я смогу прокормить тебя.

– Нет. Я не могу девчат подводить.

Сначала Грубин решил почему-то, что некто объясняется в любви милой Тане Карантонис. Но потом, из слов девушки понял, что это одна из воздушных гимнасток. А когда влюбленные вышли на свет, Грубин понял, что не ошибся. Васей оказался клоун. Он сильно помолодел без грима и оказался не рыжим, а брюнетом. Клоун обнимал гимнастку за талию и когда они проходили мимо, Грубин вжался в тень фургончика, - очень неудобно было, что забрался без спросу и подслушивает:

– Пойдем к реке, погуляем, - сказал Вася.

– Не простудишься? - спросила гимнастка. - У тебя и так насморк.

Грубина они к счастью не заметили. Грубин взглянул снова в сторону клеток под навесом. Сидорова там не было. Ну вот, сказал он себе, пропустил человека.

Дальше стоять было бессмысленно. Грубин вышел на скользкую тропинку между фургонами, подошел к клеткам поближе. Хоть бы один служитель остался! Пустота. Лишь звери возятся перед сном, обмениваются впечатлениями о прошедшем дне.

– Вы кого-нибудь ищете? - спросил приятный голос.

Грубин оглянулся и, если бы не полумрак, рассеиваемый лишь одной лампочкой у клеток, видно было бы, как он покраснел.

– Нет, - сказал он. - То есть ищу товарища Сидорова. Вы не думайте.

– Я ничего не думаю, - сказала Таня Карантонис.

Она была в куртке и темных брюках, плечи куртки потемнели от воды.

– Нет, вы не думайте, - настаивал Грубин. - Я очень животных люблю. У меня есть белый ворон. Хотел побеседовать с товарищем дрессировщиком. Вы не думайте.

– Вот смешной человек, - сказала Таня Карантонис. - Сидоров уже ушел. К себе в фургон. Если свет горит, значит он не спит. А вы не пьющий?

– Почти нет, - сказал Грубин.

– Сидоров любит пьющих, - сказала она и засмеялась. - Вы не думайте, что я сплетничаю, я не сплетница.

– Что вы! - радостно сказал Грубин. В этом была рука судьбы, потому что именно Таня Карантонис более всего поразила Грубина. И вот он стоит рядом с ней, под дождем, в темноте и она разговаривает с ним как со старым знакомым.

– Я вас проведу к Сидорову, - сказала Таня. - А вы мне за это тоже поможете, хорошо?

– Конечно, - сказал Грубин. - Только сначала я вам помогу, а потом вы меня проводите.

– Идемте, - сказала Таня и пошла впереди Грубина к фургону дрессировщика.

– Свет не горит, - сказала Таня. - Наверно нет его дома. В город ушел.

– Ну и ладно, - сказал Грубин, который уже готов был забыть о дрессировщике. - Чем я могу вам помочь?

– Вы в город идете?

– Да, в город.

– Тогда если не трудно, проводите меня до столовой. Которая еще не закрылась. Я приехала сегодня, не успела себе ничего на вечер купить и голодная как собака.

– А столовая уже закрыта. Она до восьми, - сказал Грубин.

– Ой, какой ужас! - сказала Таня. - Придется идти к Федюковым, а я у них уже соль занимала и яйца.