Великий и Ужасный

А в следующую секунду там уже стояли пятеро: знакомые мне ротмистр Петенька, опричники Козинец, Талалихин и Грищенко в своей броневой экипировке и пожилой импозантный господин с роскошной седой шевелюрой, благородным лицом и пронзительным взглядом голубых глаз. На нем был черный мундир с эполетами, сапоги до колен и белоснежные перчатки. Как будто явился сюда из какого-нибудь девятнадцатого века, прямо с великосветского приема или с плац-парада!

— Опять система перезагружается. Ну что за нахрен? — посетовал прокуренный Козинец. И тут же осекся: — Простите, ваша светлость, но этот момент и вправду стоит доработать. Стоим тут как четыре статуя в этой скорлупе, двинуться не можем.

— Только после телепорта и всего двенадцать секунд! — откликнулся ротмистр. — Не так-то и плохо. Если рядом маг уровня его сиятельства, то двенадцать секунд — это пшик! Кстати, вот они и закончились. Шагом — марш!

Бронированные солдаты зашевелились одновременно с его словами, и уже через пару мгновений я услышал их тяжкие шаги по лестнице.

Бояться встречи с опричниками я и не думал — вздорная женщина Роксана уже поведала мне о том, что тот парень — княжич — выжил. Но мало ли, что у них было на уме? Я шагнул за большой стол, где пару дней назад валялся в беспамятстве мой пациент, положил перед собой кард, рядом — несколько кусков кирпича и штукатурки — поувесистее, на глазок прикинул расстояние до окна, буде придется сигать наружу… Если что — повоюем! Я освоился уже и прекрасно знаю, на что способен боевой урук-хай! Даже если урука во мне всего лишь половина.

Хотя эти тоже — знают. Может, даже лучше, чем я.

— Доброго и приятного дня, господин Сархан, — первым в дверях показался ротмистр. Вошел он без стука, но, по крайней мере — дверь не вышибал, и то хлеб. — Говорил же, что еще свидимся, вот и свиделись. Но я смотрю — вы не удивлены?

— Удивлен. Экий вы нынче вежливый, Петенька, — не удержался я.

— Однако! — Петенька разглядывал меня с видимым интересом. — Это что же получается — вы уже всё знаете? И кто слил?

— Ну, слил — это не очень чтобы точное определение того, что со мной произошло. Меня шмякнули о рубероид, едва не переломали все кости диким атмосферным давлением, а потом принялись вопрошать строгим голосом касаемо особенностей орочьей национальной татуировки.

— Роксана, — грустно кивнул ротмистр, выражение его глаз стало мечтательным. — Охо-хо! А вы не так просты, как кажетесь на первый взгляд! Никогда не видал обычного черного урука, который знал бы, что такое атмосферное давление и употреблял слово «касаемо». Архаизм же, а?

Кажется, этих двоих — Петеньку и Роксану — что-то связывало. А я, кажется, капитально палился. Но это были мелочи. Гораздо более меня веселил сам факт того, что какая-то там светлость мнется перед моей дверью. И я собирался его там еще немного помурыжить, а потому церемонно мотнул головой, обозначая поклон и подметая столешницу волосами:

— Бабай Сархан, к вашим услугам! Не имею чести являться обычным черным уруком, поскольку официально именуюсь ублюдком и выродком!

— Ротмистр Розен — к вашим… — машинально откликнулся опричник и раскланялся.

У него это получилось гораздо изящнее, чем у меня, несмотря на громоздкие доспехи. И тем приятнее было глядеть на его растерянную физиономию, когда Петенька Розен осознал, что именно я произнес.

— Э-э-э-э… — озадаченно протянул он.

Глумление — наше всё! А он пусть думает — может, у меня тонкая душевная организация, и я сильно страдаю от того, что не родился грудастой эльфийкой или наоборот — клыкастым громилой типа Резчика.

— Ротмистр! Вы меня, наконец, представите? — раздался нетерпеливый голос. — Я все-таки хочу увидеть того, кто вырвал моего сына из лап смерти!

— Да, командир! — тут же откликнулся офицер. — Господин Сархан, имею честь представить вам светлейшего князя Георгия Михайловича Воронцова!

И весьма элегантно отворил дверь, пропуская в комнату седого импозантного мужчину в сопровождении эскорта из трех латников с автоматами Татаринова наперевес. А мой слух цепанул диссонанс: «командир» и «светлейший князь» — как-то не плясало. Рядом со «светлейшим князем» солиднее звучало бы что-то вроде «его высокоблагородие генерал-фельдцейхмейстер». Кажется «командир» — это слишком демократично.

— Итак! — этот необычный аристократ осмотрел меня с головы до ног, и взгляд его буквально на секунду задержался на моем правом, татуированном предплечье. — Вот кому я обязан жизнью Коленьки! Просите что угодно.

Однако, заходы у него!

— Полцарства и принцессу в жены! — тут же отреагировал я, и едва сам себе не треснул по щам: с такими людьми не шутят! Пришлось мигом исправляться: — Ничего мне не надо. Любой на моем месте сделал бы также!

— Действительно? — поднял бровь Воронцов.

— Ну, под прицелом четырех автоматов, в окружении этих достойных господ, которые могут быть весьма убедительны… — протянул я.

Ох, язык мой — враг мой!