Великий и Ужасный 6 (СИ)

Меня, честно говоря, разбирал смех. Говорят — нельзя войти в одну и ту же реку дважды? И что-то там ещё про грабли и наступание на них. На меня эти правила не распространялись: я уже бывал в подобных ситуациях! Первый раз меня похитила Формация в одном приволжском приятном городке, и тогда я швырялся киборгами и дрался чьей-то рукой. А потом меня посадили в Бурдугуз, и мы с Таго тогда разнесли им всю хату и накрокодили как положено. Таго, конечно, рядом со мной сейчас не было, он в составе бригады эльфийских добровольцев упырей Подолии ловил. Но зато где-то там, в жутких условиях упырино-османского заточения, меня дожидалась самая могучая и свирепая армия в мире! Нужно было просто забрать их оттуда, вот и все. И если для этого меня пару раз капитально отдубасят до полусмерти — что ж, я готов потерпеть. Ну, отлупили и отлупили, в конце концов — не подох же! Да если бы и подох — тоже ничего страшного, это все пустяки, дело житейское, в первый раз, что ли?

* * *

Дорога по скверному серпантину дала мне возможность нормально так задрыхнуть. Я отлично отдохнул и подлечился заодно. Хорошо — хоть дождя не было, а то смыл бы он с меня кровь и грязь, и раскусили бы янычары мою профанацию.

Янычары тряслись рядом со мной на броне, баюкали какие-то чудовищные карамультуки, отдаленно напоминающие немецкие MG времен Второй мировой войны, только со всякими технологичными примочками, много курили и ругались по-турецки. Похоже, им не очень нравилась идея ради одного урука переться черт знает куда. Мне казалось, что в разговоре я часто слышал слова «сурьма» и «Крупань», но я слабо представлял себе, что это может значить.

В любом случае — ехали куда-то в противоположном от моря направлении, значит — приближались к Хунедоаре. Мне даже интересно было: какая-такая необходимость у них в уруках, если целый бронетранспортер они готовы послать для того, чтобы меня черт те куда доставить?

В какой-то момент — примерно часа через два пути — меня задолбало притворяться. Я принял более-менее удобную позу и открыл глаза, чем здорово напугал янычар, которые принялись тыкать в меня дулами своих карамультуко-пулеметов. Я не реагировал, пялился себе на окружающие красоты и пытался врубиться, как же народ живет тут, на Балканах.

Кажется, мы проезжали по территории Боснии. Или — Сербии. Тут это все называлось Балканской Федерацией, и в целом — напоминало один большой Сан-Себастьян, который разросся до размеров крупнейшего европейского полуострова. Южная архитектура — в основном малоэтажная по причине сельской местности, субтропическая буйная растительность, хреновые дороги, коровы посреди этих дорог, пастухи, которые этих коров куда-то гонят… Электрокары самой разной степени пошарпанности, вышки сотовой связи, бухающие ракию под навесом на перекрестке старики, скромно поблескивающие аугметироваными частями тела типа глаза или протеза ноги… Захлопнутые ставни окон, разбегающиеся при виде турецкого броневика и янычар женщины, и почти полное отсутствие мужчин призывного возраста.

Вот что я увидел, и мне это нихрена не понравилось. Эти люди точно не были врагами мне, и точно не были врагами Государству Российскому. Черт знает, по какой причине и какими хитрыми вывертами к власти в Федерации пришли упыри, мне это было непонятно, и потому — тем более досадно. Ничем таким особенным обычный балканский селянин не отличался от обычного кавказского селянина, вот и всё… За каким хреном им сдался носферату Аба Шамуэль Батори во главе страны, и с какой высшей целью их сыновья и отцы сейчас пачками кладут головы на Пруте во имя всеобщего упыриного счастья? Зачем этим селянам одна или две танковые армии, которые прямо сейчас ломятся прямо сюда через бывшую Паннонскую Хтонь? Это были вопросы экзистенциальные и от меня не зависящие.

Я мог постараться сделать так, чтобы моя Орда не сильно лютовала, когда вломится на эти красивые и нищие земли. Я мог постараться побыстрее закончить войну. И для этого, как ни парадоксально, ближайшие пару часов мне нужно было ничего не делать.

Впереди замаячили окраины какого-то более-менее крупного города с многоэтажками и активным автомобильным трафиком, и я, предвкушая новую порцию визуальной информации для размышления, уже вовсе не скрываясь, уселся на броне и подпер подбородок ладонями. Янычары поорали свою турецкую матерщину, снова потыкали в меня пулеметами — а потом заткнулись. Наверное, думали, что на меня так капитально сработал ошейник, и я постиг умиротворение. Умер от варенья? Гы-гы-гы!

— Чэнэ капат, калтак! — рявкнул усатый Яблабык, и я на всякий случай ржать перестал.

А то вдруг он драться полезет, и я опять ему и его парням с этой хренью на бошках звездюлей навешаю? Всяко может быть, а мне доехать надо!

* * *

Стоять в одном строю с теми самыми папуасами-подростками было довольно странно.