Великий и Ужасный 6 (СИ)

— Довольно, довольно, Дима, — царь махнул рукой. — Бывали у нас оркские князья и троллиные бароны. Пусть давненько — но бывали. Конечно, наш Бабай почище любого из них будет, но — не драматизируй. Тем более… Хм! Пройдемте, пора принимать гостей.

Это «Хм!» заставило царских сыновей переглянуться. Но — медлить было нельзя, пренебрежение к аристократии, даже в такой мелочи как опоздание на несколько минут, могло дорогого стоить.

Стоило царю и царевичам выйти из личного кабинета Государя, как проворные слуги мигом принялись наводить на них лоск, стряхивать несуществующие пылинки с одежды, поправлять прически. Издевательства Грозные переносили стоически. Спустя секунд тридцать, по коридорам дворца, где у каждого окна и каждой двери замерли опричники в полном боевом облачении, Грозные скорым шагом прошли в Грановитую палату.

Вместо опричников тут у трона и вдоль стен дежурили рынды в высоких шапках и с церемониальными топориками, золоченые фрески слепили глаза, отражая свет от великолепных паникадил, дворцовые чины уже расположились вокруг трона в положенном порядке, а завидев Государя и его сыновей — склонили головы. В нынешнем дворцовом церимониале этого было вполне достаточно.

— Всё ли готово? — спросил Иоанн Иоаннович Грозный и, дождавшись утвердительного кивка от набольшего боярина — конюшего Барятинского, по ступеням поднялся к трону.

Сыновья расположились по обеим сторонам от отца — стоя. Дмитрий и Василий — справа, Федор — слева.

— Приступайте! — махнул рукой государь.

Невидимый хор грянул «Творение царево». Отворились золотые врата. Прием начался.

* * *

Статус особых гостей Династии давал вполне ощутимые преимущества. Самый главный кайф для меня заключался в возможности подождать здесь, в уединенном эркере. Стоять, смотреть в окно на заснеженный Кремль, на суетящуюся внизу полицию и их шикарные электробайки, и на толпу мерзнущих журналистов внизу, и радоваться, что у меня есть еще минуточек пять до того, как придется шествовать в Грановитую палату и огребать по полной… То есть — пожинать бурю. Довыёживался, урук. Настало время на серьезных щщах делать из себя героический вид и подставлять грудь для наград.

Вот не верю я в то, что наш царь-государь мне какую-нибудь пушдуг бубхош бууб не подложит! Делов я наворотил будь здоров, да и обнаглел до безобразия. Мне этого не простят, однозначно!

— Только не говори мне, Бабай, что думаешь о побеге! — прозвучал самый приятный голос в мире. — А ну, повернись ко мне, чудовище мое ненаглядное, я тебе все-таки галстук придумала!

— То-о-о-олько не-е-е-е… — я был готов сопротивляться до последней крайности, потому что галстук и урук — это как Биба и Боба… Но потом я сфокусировал вгзгляд на Эсси и сказал совсем другое: — Ух! И чего это я в тебя такой влюбленный?

— Да-а-а? И бабочку дашь прицепить? — она приняла несколько изящных поз и склонила голову, поглядывая на меня своими блестящими глазками, а я едва ли не облизывался.

Ну как? Алое платье с открытыми плечами, корсет или лиф — я черт знает, как оно называется, но тонкую талию эльфийки — подчеркивает, и грудь смотрится очень даже! Волосы уложены в высокую прическу, так что точеная шейка открыта, и ключицы вот эти у-у-у-у…

— Ау? Вы еще тут, га-а-аспадин походный атаман? — рассмеялась девушка. — Вы со мной?

— С вам, весь ваш, и вообще — да!

— Что — да?

— Я сбежать хочу. С тобой.