Великий Инквизитор

Поэтому Христос, отвергая предложение духа пустыни — превратить камни в хлебы, поступил не своевольно, не как мечтатель, не знающий истинной природы человека, но как Тот, который пришел заменить хлеб земной хлебом небесным. Своим искупительным подвигом Христос не уничтожил ни жизненной жажды, ни хлеба земного. За уничтожительную работу и в природе человека, и в объективной жизни принимается только инквизитор. Христос ничего не разрушил из того, что нашел. Но Он не абсолютизировал эту действительность, Он не привязал к ней человека и его жизнь не ограничил делами этой земли. Он хотел преобразить действительность, выявив в ней изначальный божественный первообраз. Поэтому Он и не устранил из человеческого существования жажду плоти, но заметил, что блаженны жаждующие правды. Наряду с жизненной жаждой Он вознес и благословил жажду духовную. Он также не устранил из мира хлеб, но заметил, что не хлебом одним жив человек, но и словом Божиим. Рядом с земным хлебом Он поставил слово Божие как хлеб небесный, которого не меньше алчет и жаждет дух человека. Здесь, как везде и во всем, подвиг Христа был не отрицанием, но дополнением, не устранением, но преображением.

Именно поэтому Христос и не мог принять предложение духа пустыни. Правда, превратив камни в хлебы, Он смог бы насытить людей и тем самым привлечь их на свою сторону. Но тогда Его сторонники были бы уже определены. Люди были бы вынуждены стать сторонниками Христа, к этому их принудил бы их собственный жизненный голод. В таком случае решение идти за Христом было бы не совсем свободным. Люди пошли бы за Христом не потому, что они свободно, без всякого принуждения со стороны определились и выбрали хлеб небесный, но потому, что их привлек бы хлеб земной, щедро роняемый Христом. Поэтому инквизитор совершенно правильно угадывает подоплеку поведения Христа: «Ты... отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил ты, если послушание куплено хлебами». Повиновение Христу должно было быть вызвано не насилием, обусловленным жизненной необходимостью, но духовной свободой. Однажды сказав — «Я сделаю вас свободными», Христос, осуществляя свой подвиг,не мог пользоваться теми же самыми средствами, которые были средствами опровержения свободы. Хлеб ведет в рабство. Поэтому этот путь не мог стать путем Христа.

С другой стороны, хлеб, как уже говорилось, символизирует связь человека с животным миром. Правда, сам человек носит этот мир в себе. Этот мир — составное начало его природы. Но в нынешнем своем виде этот животный мир не такой, какого хотел бы дух. Животное начало в человеке является опорой духа. Дух обречен на связь с животным началом, ибо он может действовать только через него. Но, с другой стороны, именно это начало является тем препятствием и бременем, которое угнетает дух, тянет его вниз и терзает его. В нашей плоти «не живет...доброе» (Рим., 7, 18). Животное начало в человеке первобытно, дико, поэтому не подчинено духу, не одухотворено и не преображено согласно духовной сущности. В этой действительности, как говорил апостол Павел, прежде «сеется тело душевное», которое очень отличается от восстающего «тела духовного» (1 Кор., 15, 44). Поэтому и вся связь человека с жизненным миром тяжела и гнетуща. Таким образом, если бы Христос опорой своего труда сделал бы хлеб земной, то Он только бы увеличил эту тяжесть и бремя, еще больше проявил бы их. Непреображенный телесный мир Он сделал бы истинным местом существования человека. Но это было бы опровержением всей его миссии. Ведь Христос пришел освободить человечество от кабалы жизненного начала. Он пришел освободить дух, преобразить плоть, дабы дух смог свободно и мощно раскрыть свою сущность и свои силы. Поднять дух до божественности и жизненность до духовности было главной задачей Христа. Поэтому слова духа пустыни: «А видишь ли сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы…» -- Он воспринял не как предложение, которое можно было бы обсудить, но как искушение, грозящее разрушить весь Его труд, и потому сущностно неприемлемое.