Великий Йог Тибета Миларепа

«Я молюсь тебе, о милосердный Владыко!
Ниспошли мне, нищенствующему, преданность отшельнической жизни.
Поле Успокоенного Ума
Я орошу и удобрю стойкой верой,
Затем засею его отборными семенами,
Рожденными из незапятнанного сердца,
И над полем, как гром, раздастся искренняя молитва,
И благодать прольется на него ливневым дождем.
К волам и плугу Сосредоточенной Силы
Я прикреплю лемех Правильного Метода и Разума.
Воли, ведомые целеустремленным пахарем,
Твердой рукой к одной цели,
Кнутом упорства и усердия подстегиваемые,
Разрыхлят затвердевшую почву Невежества, порожденного
Пятью Греховными Страстями,
И очистят ее от камней закосневшей греховной жизни,
И удалят все сорняки лицемерия.
Затем серпом Истины Кармических Законов
Будет собрана жатва Праведной Жизни.
Эти зерна, которые суть Возвышенные Истины,
Будут собраны в Хранилище,
К которому не приложимы никакие умопостроения.
Боги будут обжаривать и молоть эту драгоценную пищу,
Чтобы напитать меня, сирого и смиренного,
Когда я устремлюсь на поиски Истины.
Я понимаю значение сна так:
Слова не дают Полноценных Плодов,
Рассуждениями не приобретается Истинное Знание.
Но те, кто посвятил себя религиозной жизни,
Во время медитации должны проявлять чрезвычайное усердие и стойкость.
И если они преодолеют все препятствия и будут трудиться изо всех сил,
Не прекращая поисков, они найдут Самое Драгоценное.
Пусть все, кто искренне стремится к Истине,
Будут ограждены от препятствий и задержек на Пути[184]

».

Вскоре я принял решение покинуть эти места и поселиться в пещере Драгкар-Тасо. В тот самый момент, когда я собрался уходить, пришла моя тетка и принесла с собой шестьдесят мер ячменной муки, рваное кожаное платье, один кусок хорошей ткани и катышек из смеси сливочного масла и жира и заявила: «Мой племянник, вот плата за твое поле, которым я сейчас пользуюсь. Возьми эти вещи и уходи в другое место подальше от моих глаз и ушей, так как соседи все время говорят мне: «Тхепага сделал нам столько зла раньше, и, если ты будешь продолжать иметь с ним дело и обслуживать его, он еще навредит нам и, может быть, погубит всех оставшихся жителей. Но мы скорее убьем вас обоих, чем допустим это». Поэтому лучше для тебя бежать отсюда поскорей в какое-нибудь другое место. С какой стати я должна стать их жертвой из-за тебя? Но нет ни малейшего сомнения, что они убьют и тебя».

Я знал, что люди не могли этого говорить, и поэтому ответил ей так: «Если бы я был верен данным мной обетам, я бы не отказался прибегнуть к колдовству, чтобы возвратить мое поле, тем более, что я не клялся не делать этого при таких обстоятельствах. Обладая такой магической силой, я мог бы в одно мгновение превратить тебя в бездыханный бледный труп, но я не буду делать этого, так как на ком еще мне упражнять мое терпение, как не на тех, кто причинил мне зло? Если я умру этой ночью, что я буду делать с полем или с этими вещами, которые ты мне принесла? Говорят, что терпение – наикратчайший путь к достижению Состояния Будды, и ты, моя тетя, как раз тот человек, на ком я должен оттачивать мое терпение. К тому же вы, мои тетя и дядя, являетесь причиной, приведшей меня к этой жизни, отказу от мирских благ. Я искренне благодарен вам обоим за это и буду всегда молиться о том, чтобы вы достигли Состояния Будды в вашей будущей жизни. Я могу тебе отдать не только это поле, но и дом тоже». Затем я ей все подробно объяснил и в заключение сказал: «Что касается меня, то мне нужны только указания моего гуру и ничто другое, и поэтому тебе пользоваться и полем, и домом». И я ей спел такую песню: