Великий йог Тибета Миларепа

Затем я (Речунг) проснулся и увидел, что утро только начиналось. Мои мысли тогда были очень ясными, и я искренне и от всего сердца молился. Вспомнив увиденное во сне и размышляя о нем, я подумал о том, что этот сон о моем пребывании в стране Ургьян и присутствии на проповедях Будды Акшобьи очень поучителен и я должен благодарить судьбу, что встретился с Джецюном в этой жизни. То, что я был приглашен послушать проповедь Будды, пусть даже во сне, также произошло, я считал, по милости Джецюна. Одновременно я укорял себя в недостатке веры и проницательности, вспоминая о мыслях, возникших у меня тогда, когда кто-то сказал, что Джецюн может быть в Ог-мине или Нгьон-гахе. Теперь я понял, что проявил недостаточное почтение моему Гуру, когда подумал о нем как об обыкновенном человеке[54], который живет в данное время в Тибете. «Какой я глупый и ограниченный! — говорил я себе. — Разве я не должен был знать, что Джецюн достиг совершенного просветления и, являясь действительно Буддой, может производить свой образ несчетное число раз[55]? Кроме того, где бы ни жил Джецюн, это место разве не станет священным и не уподобится Ог-мину или Нгьон-гаху?»

Этот сон о монахине и других присутствующих на проповеди я воспринял как указание свыше написать о жизни Джецюна и возымел твердое намерение попросить самого Джецюна рассказать о себе. Приняв это решение, я проникся верой в моего Гуру, глубокой и благоговейной, и молился всем сердцем. Затем я привел свой ум в состояние безмятежного покоя и пребывал в нем некоторое время.

Когда во время небольшого перерыва я снова заснул, мне приснился уже другой сон, менее яркий, чем первый. Передо мной возникли пять прекрасных молодых девушек — белая, синяя, желтая, алая и зеленая[56], которые прибыли, как мне сообщили, из страны Ургьян, и одна из них сказала: «Завтра будут рассказывать о жизни Миларепы. Пойдем послушаем!» Другая спросила: «А кто будет рассказывать?» Третья ответила: «Ближайшие ученики Джецюна собираются просить его рассказать о своей жизни». И во время этого разговора они все смотрели на меня и улыбались. Одна из них сказала: «Это будет такая замечательная проповедь, что все будут слушать ее, затаив дыхание. Не должны ли мы также помолиться о том, чтобы это произошло?» Другая ответила: «Ученикам подобает молиться о благе, а наша обязанность, приносящая нам радость, — распространять и защищать Учение». И после этих слов они исчезли, как исчезает на небе радуга.

Проснувшись, я увидел, что солнце поднялось уже высоко. И я понял тогда, что мой сон был вестью, посланной Пятью Бессмертными Сестрами[57].

Подкрепившись завтраком, Речунг, в радостном расположении духа, отправился к своему Гуру (Джецюну) и застал у него его учеников и почитателей. Выражая почтение, он пал ниц перед Джецюном и осведомился о его здоровье. Затем, опустившись на правое колено и сложив ладони, он обратился к нему со следующими словами:

«Милостивый наш Господин и Учитель! Да угодно будет тебе облагодетельствовать нас рассказом о твоей жизни ради собравшихся здесь, дабы она могла служить примером и для других учеников и последователей. Будды прошлого также оставили после себя свидетельства о совершенных ими Двенадцати Великих Деяниях[58] и другие свидетельства ради блага живущих на Земле и этим способствовали распространению и утверждению буддийской веры, Тилопа, Наропа, Марпа и многие другие гуру, написав о своей жизни, помогли своим счастливым последователям продолжать совершенствоваться духовно. И твоя жизнь, Владыко Джецюн, будет служить путеводителем для многих. Вот почему мы обращаемся с молитвой к тебе и просим облагодетельствовать нас рассказом о твоей богатой событиями жизни».

В ответ Джецюн улыбнулся и сказал: «О Речунг, ты и так хорошо знаешь о моей жизни, но поскольку просишь об этом ради блага других, не будет вреда, если я выполню твою просьбу. Я родом из Джосаев (Потомков Благородных), из клана Кхьюнгпо (Орла), а мое имя Мила-Репа[59]. В юности я совершил черные дела, а в зрелом возрасте несколько светлых. Но сейчас я перестал различать черное и белое[60]. Достигнув своей главной цели, я стал тем, кто уже больше ни в чем не нуждается[61]. Если бы я согласился рассказать о себе, мой подробный рассказ вызвал бы у слушателей слезы, а иногда и смех. Но в этом мало пользы, и я считаю, что лучше оставить меня, старого человека, в покое».