Великий йог Тибета Миларепа

«Я склонюсь к стопам моего Милосердного Отца Марпы!
В Храме Холма Бодхи, моем теле,
В моей груди, где находится Алтарь,
В чертоге верхнем треугольником, находящемся в сердце.
Конь Ума, стремительный, как вихрь, встает на дыбы[216]

.Какой петлей поймать этого коня?
К какому столбу привязать его, когда он будет пойман?
Какую пищу ему давать, когда он взалкает?
Чем поить его, когда он возжаждет?
В каком чертоге держать его в холодную пору?
Чтобы поймать Коня, нужна Петля Единой Цели[217].
Он должен быть привязан, когда будет пойман, к Столбу Медитаций.
Он должен быть накормлен, когда голоден, Учениями Гуру.
Он должен быть напоен, когда возжаждет, от Потока Сознания.
Он должен содержаться, когда ему холодно, в чертоге Пустоты.
Седлом будет Воля, а уздой — Разум.
Надень на него подпругу и подхвостник, которые суть
Неподвижная Фиксация.
Надень оголовье и переносье, которые суть Жизненные Флюиды.
Его наездник — Молодость Разума Неусыпная Бдительность.
Шлем наездника — альтруизм Махаяны;
Его кольчуга — Знание, Мысль и Созерцание.
На спине у него Щит Терпения.
В руке он держит длинное копье Устремления.
На боку у него висит Сабля Смышлености.
Сглаженный тростник Ума или Причина Универсума,
Выпрямленный отсутствием гнева и ненависти[218],
С перьями из Четырех Бесконечных Добродетелей,
С заостренным концом-стрелой ума, сделавшегося проницательным,
Вставляет он в гибкий лук Духовной Мудрости
И, закрепив в отверстии Пути для Мудрых и Правильного Метода,
Натягивает лук до полноты Приобщения
И пускает стрелы он среди всех Народов.
Они попадают в Преданных и уничтожают Дух Эгоизма[219].
Так побеждаются враги — все злые страсти,
И наши родные получают защиту[220].
Этот Конь скачет по широкой Равнине Счастья.
Его Цель — стать наравне с Победителями[221].
Задними ногами он отталкивается от привязанности к жизни в сансаре.
Передними он движется вперед к Освобождению.
На этом Коне я достигну Состояния Будды.
Скажите, таково ли ваше представление о счастье.
Мне мирского счастья не нужно».

Выслушав меня, они прониклись религиозной верой и ушли в радостном расположении духа.

После этого я отправился в Чукбар, держа путь через Палкхунг и, придя в Тингри, прилег на дороге, чтобы полюбоваться видом местности. В это время группа нарядно одетых девушек шла по этой же дороге в Снаг-мо. Заметив меня, имевшего жалкий вид, одна из них сказала: «Посмотрите, какой несчастный! Хоть бы я никогда не родилась в таком теле». А другая добавила: «Как жаль его! Мне прямо стало дурно от его вида». Я же, считая их бедными, невежественными созданиями, пожалел их и, поднявшись, сказал: «О девушки, не говорите так. Вам не надо беспокоиться совсем об этом. Вы не родитесь такими, как я, даже если будете желать этого и искренне молиться об этом. Жалость достойна похвалы, но жалость и самомнение — противоположные чувства и потому несовместимые. Послушайте песню, которую я вам спою». И я спел им песню: