Великий канцлер

4/I. 1934 г.

– Верни мне моего любовника, государь, – попросила Маргарита.

Воланд вопросительно повернул голову к Коровьеву. Тот что-то пошептал на ухо Воланду. Ещё несколько секунд не сводил тяжёлых глаз Воланд с Маргариты, а потом сказал:

– Сейчас будет сделано.

Вскрикнув от радости, Маргарита припала к тяжёлым сапогам со звёздными шпорами и стала целовать чёрную кожу и отвороты, задыхаясь, не будучи в состоянии произносить слова.

– Я никак не ожидал, чтобы в этом городе могла существовать истинная любовь, – сказал хозяин. – А за……… {92}

– Он написал книгу о Иешуа Га-Ноцри, – ответила Маргарита.

Великий интерес выразился в глазах Воланда, и опять что-то зашептал ему на ухо Коровьев.

– Нет, право, это череда сюрпризов, – заметил хозяин, но слов своих не объяснил.

6/I. 1934.

– Да, да, верните его, – умильно попросила Коровьева Маргарита.

– Нет, это не по его части, – отозвался хозяин дома, – это дело Фиелло.

И Фиелло получил приказ, но разобрать его Маргарита не могла, так как он был отдан шёпотом.

Тут Фие……… {93} гостей хозяина.

Ватная мужская стёганая кацавейка была на нём. Солдатские штаны, грубые высокие сапоги.

Утро 7/I. 1934.

Весь в грязи, руки изранены {94}, лицо заросло рыжеватой щетиной. Человек, щурясь от яркого света люстр, вздрагивал, озирался, глаза его светились тревожно и страдальчески.

Маргарита, узнав хорошо знакомый рыжеватый вихор и зеленоватые эти глаза, приподнялась и с воплем повисла на шее у приехавшего. Тот сморщился, но подавил в себе волнение, не заплакал, механически обнимая за плечи Маргариту.

В комнате наступило молчание, которое было прервано словами хозяина дома, обращёнными к Фиелло:

– Надеюсь, вы никого не застрелили?

– Обращайтесь к коту, мессир, – отозвался Фиелло.

Хозяин перевёл взгляд на кота. Тот раздулся от важности и похлопал по кобуре лапой.

– Ах, Бегемот, – сказал хозяин, – и зачем тебя выучили стрелять! Ты слишком скор на руку.

– Ну, не я один, сир, – ответил кот.

Затем хозяин обратил свой взор на прибывшего. Тот снял руки с плеч Маргариты.

– Вы знаете, кто я? – спросил его хозяин.

– Я, – ответил привезённый, – догадываюсь, но это так странно, так непонятно, что я боюсь сойти с ума.

Голос привезённого был грубоват и хрипл.

– О, только не это. Ум берегите пуще всего, – ответил хозяин и, повернувшись к Маргарите, сказал:

– Ну что ж… Благодарю вас за то, что посетили меня. Я не хочу вас задерживать. Уезжайте с ним. Я одобряю ваш выбор. Мне нравится этот непокорный вихор, а также зелёные глаза. Благодарю вас.

– Но куда же, куда я денусь с ним? – робко и жалобно спросила Маргарита.

С обеих сторон зашептали в уши хозяину: слева – Фиелло, справа – Коровьев.

– Да выбросьте вы его к чёртовой матери, – сказал хозяин, – так, чтобы и духом его не пахло, вместе с его вещами… а впрочем, дайте его мне сюда.

И тотчас неизвестный человек свалился как бы с потолка в залу. Был он в одних подштанниках и рубашке, явно поднятый с тёплой постели, почему-то с кепкой на голове и с чемоданом в руках. Человек в ужасе озирался, и было видно, что он близок к умопомешательству.

– Понковский? – спросил хозяин.

– Понковский, так точно, – ответил, трясясь, человек.

– Это вы, молодой человек, – заговорил хозяин, [потому] что человеку с чемоданом было лет сорок, – написали, что он, – хозяин кивнул на вихор и зелёные глаза, – сочиняет роман?

– Я-с, – ответил человек с чемоданом, мертвея.

– А теперь в квартире его проживаете? – прищурясь, спросил хозяин.

– Да-с, – плаксиво ответил человек.

– Это что же за хамство такое? – сурово спросил хозяин, а затем добавил рассеянно: – Пошёл вон!

И тотчас Понковский исчез бесследно.

– Квартира ваша таперича свободна, – ласково заговорил Коровьев, – гражданин Понковский уехали во Владивосток.

Тут качнулся светло-рыжий вихор, глаза тревожно обратились к хозяину.

– Я, – заговорил поэт, покачнулся от слабости, ухватился за плечо Маргариты, – я предупреждаю, что у меня нет паспорта, что меня схватят сейчас же… Всё это безумие… Что будет с нею?

Сидящий внимательно поглядел на поэта и приказал:

– Дайте гостю водки, он ослабел, тревожен, болен.

Руки протянулись к поэту со всех сторон, и он отпил из стакана. Его заросшее лицо порозовело.

– Паспорт, – повторил он упрямо и безумно.

– Бедняга, – сочувственно произнёс хозяин и покачал головой, – ну дайте ему паспорт, если уж он так хочет.

Коровьев, всё так же сладко улыбаясь, протянул поэту маленькую книжечку, и тот, тревожно косясь в пол, спрятал её под кацавейкой.

Маргарита тихонько плакала, утирая глаза большим рукавом.

– Что с нами будет? – спросил поэт, – мы погибнем!

– Как-нибудь обойдётся, – сквозь зубы сказал хозяин и приказал Маргарите: – Подойдите ко мне.

Маргарита опустилась у ног Воланда на колени, а он вынул из-под подушки два кольца и одно из них надел на палец Маргарите. Та притянула за руку поэта к себе и второе кольцо надела на палец безмолвному поэту.

День 7/I. 1934.