Великий канцлер

Ага, знаем мы этих тайных людей – точнее, слышали и читали в газетах об их делах во время минувшей войны. Разгром Японии на их совести. Только решительно непонятно, каким образом этого результата удалось достичь. Ну, крейсер с двадцатипятиузловым боевым ходом нам был понятен – в конце концов, старина «Аскольд» при форсировке машин мог выдавать такую же скорость, а героический «Варяг», к подъему которого со дна бухты Чемульпо уже приступили водолазные команды, делал всего на узел меньше. Понятен был и ход без дымов. Нефть при избыточном дутье сгорает вся без остатка, так что над трубами кораблей вместо дымов поднимается только колышущийся от жара раскаленный воздух. Непонятна была лишь мощь и эффективность примененного оружия – пятидюймовые снаряды с разрушительной силой восьмидюймовых, скорострельность и точность артиллерийского огня, а также скорость и разрушительная мощь самодвижущихся мин.

Меня лично больше всего заинтересовали как раз самодвижущиеся мины. Во-первых – потому что такими минами, запущенными с подводного корабля, был осуществлен погром в Токийском заливе, а во-вторых – потому что именно они являются главным оружием проектируемых нами потаенных подводных миноносцев. Но какой взрывной мощью должен обладать подводный снаряд, чтобы от его попадания вражеский броненосный крейсер сразу переломился пополам, а броненосец получил такую пробоину, что камнем пошел на дно? Такую силу подводного взрыва способен создать только букет из десятка, или более, якорных мин. Немыслимо даже подумать, что сорок или пятьдесят пудов минного пироксилина можно впихнуть в боевую часть самодвижущейся мины Уайтхеда. К тому же, какой запас сжатого воздуха необходимо иметь, чтобы мина могла пройти шестьдесят кабельтовых, какое давление должны выдерживать воздушные баллоны, и, черт возьми, как удалось добиться того, что восемью минами были поражены восемь кораблей. Мы, конечно, читали газеты (все, слава Богу, грамотные) но прочитанное ни на йоту не прибавило нам понимания. Мы же не обыватели, которые могли удовлетвориться изложенными там общими словами, а специалисты, и все наши знания вставали в нас дыбом и заставляли в голос кричать: «не верю»!

И в погром в Токийском заливе тоже «не верю», потому что, по самым грубым подсчетам, для осуществления таких разрушений потребовалось бы два-три десятка таких подводных миноносцев как наш «Дельфин» (кстати, мы его недавно утопили, почти со всем экипажем, прямо у западной стенки Балтийского завода). Из тридцати шести человек команды погибли двадцать четыре. Правда, поднять подводный миноносец удалось довольно быстро, но лишь потому, что тонул он буквально у причала. И вот мы узнаем, что в Кронштадт идут сразу два подводных корабля, совершивших переход с Тихого океана. И снова куча вопросов, ибо наши подводные миноносцы на большие расстояния требуется перевозить в разобранном виде в трюмах транспортов или по железной дороге. А эти два подводных корабля подобны вымышленному «Наутилусу» Жюля Верна, обогнувший под водою весь земной шар. Снова «не верю» – и все тут. Чтобы верить, инженеры-кораблестроители должны знать, как это можно совершить, а мы, опытнейшие в своей профессии люди, не догадывались почти ни о чем.

Но нам с начальником нашего конструкторского бюро господином Крыловым и моим помощником господином Бубновым велено присутствовать на причале Зимней пристани Кронштадта вместе с остальной почтеннейшей публикой, вот мы и присутствуем. А кроме нас, тут народу море, и самое главное – приехал не только адмирал Дубасов, Великий князь Александр Михайлович и чины поменьше. Чуть поодаль на набережной стоял в полной готовности гарнизонный духовой оркестр. В императорском разъездном катере прибыла даже сама государыня-императрица со своим женихом полковником Новиковым и братом Михаилом. Я впервые воочию увидел государыню вблизи – и удивился. Несмотря на то, что уже на завтра была назначена ее свадьба, одета она была буквально с вопиющей простотой и строгостью, во все черное. Черное платье, черная шляпка с вуалью, черные перчатки. Одни говорят, что императрица носит траур по своей покойной невестке, государыне Александре Федоровне; другие – что по всем погибшим в дни мятежа; третьи – что по бесчисленным крестьянским младенцам, которые мрут сразу после рождения из-за тяжелых условий жизни; четвертые – что по всем тем людям, которых ее верные сатрапы отправили в ссылку и на каторгу, очищая страну от террористов, мздоимцев и казнокрадов. И где тут правда, я не знаю.