Великий Китайский Файрвол

В окружении войск Народных сил обороны Уганды Мусевени отмечал тридцать один год со дня свержения режима Милтона Оботе. Одетый в темный костюм и фермерскую шляпу с широкими плоскими полями, Мусевени подошел к трибуне и встал рядом с красно-черно-желтыми национальными флагами. Указав на толпу, Мусевени произнес низким скрипучим голосом: «Я слышал, что некоторые люди говорят, будто я их слуга. Я не слуга никому⁷¹⁸. Я борец за свободу, вот почему я делаю то, что делаю, – добавил он под редкие неуверенные аплодисменты, которые стихли, едва начавшись. – Я делаю это не потому, что я ваш слуга. Я вам не слуга. Я просто борец за свободу, я борюсь за себя, за свои убеждения. Именно так я пришел к власти. Я не наемный работник». Эта странная речь была пощечиной тем, кто надеялся свергнуть Мусевени на очередных выборах (скажем, забегая вперед: они не были справедливыми) или, по крайней мере, заставить его провести реформы и выполнить обещания, данные в 1986 году, когда он пришел к власти⁷¹⁹.

Большинство сторонников оппозиции – молодые угандийцы из среднего класса, живущие в городах и в радиусе 200 километров к югу от Кампалы, столицы и крупнейшего города Уганды. Многие из них были возмущены словами Мусевени. Годом ранее на выборах Мусевени получил вдвое меньше голосов, чем другие кандидаты⁷²⁰, несмотря на усиленные меры безопасности и другие препятствия голосованию⁷²¹. И теперь люди видели перед собой вечного, казалось, президента, заявляющего, что он старается для себя, а не для народа.

Стелла Ньянзи – улыбчивая, с короткими косичками, повязанными ярким узорчатым платком. Ей 42. Она преподает в университете. Стелла сидела за компьютером у себя дома в Кампале, когда увидела новости о выступлении Мусевени⁷²².

Ньянзи была давним критиком президента. Спорила и с его женой Джанет, министром образования, когда та отказалась от предвыборного обещания обеспечить всех школьниц бесплатными гигиеническими прокладками⁷²³. Джанет Мусевени заявила, что у правительства нет средств на эту программу. Тогда Ньянзи создала собственную страницу для краудфандинга под хэштегом #Pads4GirlsUG. Успех кампании Ньянзи привел власти в замешательство, а сама Стелла оказалась под прицелом. Ситуация усугублялась тем, что Ньянзи публиковала многочисленные едкие сатирические тирады в Facebook, где открыто выражал презрение к администрации Мусевени.

Видя возмущенную реакцию на речь Мусевени в Масинди, Ньянзи удивлялась тому, что соотечественники все еще ожидали чего-то лучшего от человека, правившего их страной. «Мусевени – написала она в Facebook, – это просто задница».

«Именно этим и занимается задница. Она покачивается, трясется, гадит и пердит, – сказала Ньянзи. – Вместо того чтобы поражаться словам, сказанным матако[18] в Масинди, угандийцы должны поражаться тому, что мы позволили этой заднице продолжать править нашей страной»⁷²⁵.

Это стало последней каплей, которая обрушила на Ньянзи всю махину угандийского полицейского государства. Тайная сеть слежки и цензуры, которая тихо опутывала диссидентов и оппозиционных деятелей, стала явной, когда Мусевени и его союзники решили при поддержке Китая импортировать Великий файрвол в Восточную Африку.

* * *

Присутствие Китая ощущается в Африке повсеместно. По всему континенту продаются китайские товары, китайские предприниматели открывают магазины и предприятия, китайские компании строят отели, больницы и дороги⁷²⁶. Китайские государственные СМИ, сначала под вывеской CCTV International, а затем «Голоса Китая», вкладывают значительные средства в программы для африканской аудитории, следуя концепции «мягкой силы» и воспевая заинтересованность Пекина в дружбе и взаимовыгодных решениях. Снимаются документальные фильмы об африканских бизнесменах, преуспевающих благодаря поддержке и инвестициям из Китая, о мегапроектах вроде грандиозной железной дороги ТАНЗАМ с 300 мостами и более чем 10 километрами тоннелей – она соединяет Танзанию и Замбию. Это создает представление о Китае как об особой иностранной державе, заинтересованной в помощи континенту, а не в его эксплуатации⁷²⁷.

Китайское присутствие заметно изменило некоторые страны. В столицах вокруг посольств и консульств возникли китайские кварталы с инфраструктурой для обслуживания дипломатов, государственных служащих, сотрудников китайских фирм Huawei, ZTE и Exim bank. Появились здесь и структуры «мягкой силы», к примеру, Институт Конфуция. Он организует субсидируемые курсы по китайскому языку и культуре.

Несколько лет назад, когда я ехал из международного аэропорта имени Джомо Кениатты ехал в Найроби, мне вспомнились поездки между городами Китая, настолько часто здесь встречались китайские вывески на строительных площадках вдоль дорог и знакомые логотипы крупных китайских госпредприятий и банков.