Великий китайский файрвол

Стереотипный образ умао – это пользователь, который яро воюет с врагами партии. Согласно большинству оценок, умао скорее интересуются позитивной повесткой и заменой запретных тем на обсуждение одобренных властями публикаций. В конце концов, байцзо, белые левые, как в китайском интернете уничижительно именуют сторонников либеральных и прогрессивных течений, подпитываются нападками и жаждут внимания, а этого цензоры им давать не хотят. По данным исследования 2016 года, проплаченные комментаторы ежегодно создают в социальных сетях порядка 448 млн фейковых постов, которые чаще восхваляют курс правительства, нежели ведут борьбу с его оппонентами^[498]. В исследовании, в частности, отмечалось:

«Они не вступаются за правительство, лидеров и их политику, как бы жестоко их ни критиковали оппоненты. Кажется, они вообще избегают противоречивых тем. Большинство постов [умао] содержат одобрение и обсуждение значимых вопросов в позитивном ключе. Содержание сообщений соотносится со временем их написания. Это позволяет предположить, что стратегическая цель режима – отвлечь общественное внимание от обсуждения событий, способных повлечь за собой коллективные действия».

В 2011 году художник-диссидент Ай Вэйвэй уговорил одного умао (как тот сам представился) на интервью в обмен на новый айпад^[499]. Анонимный собеседник, двадцатишестилетний студент-журналист из Шанхая, на протяжении нескольких лет работал корректором общественного мнения^[500].

«После того как что-то происходит, или даже еще до того, как появляются какие-то новости, нам приходит по электронной почте письмо. Там рассказывается, что случилось, как будет выглядеть новость, какой линии придерживаться, – сообщает он. – Таким образом, письмо задает идеологический вектор, а ты направляешь мысли интернет-пользователей в нужную сторону, или рассеиваешь их внимание, или, наоборот, подогреваешь их эмоции [по какому-нибудь вопросу]».

Хотя неуклюжие и порой комичные попытки очернить Бадюцао оказались по большому счету неэффективны, он начал беспокоиться, что его настоящее имя узнают и от этого пострадают его родители в Китае. «Иногда были угрозы моей жизни и здоровью, – говорит он. – Поначалу это ужасно угнетало». Родители все-таки переехали к нему в Австралию, однако они, в отличие от Бадюцао, все еще граждане Китая, и он волнуется, что тролли могут взяться за них. «Чем я известнее, тем больше я боюсь. По сравнению с положением других активистов и художников из Китая мое выглядит намного лучше. Я все говорю себе: «Перестань бояться, ты в тысячах километров от их зоны влияния, ты должен это преодолеть». Я в безопасности, я должен высказываться от лица тех, кто этого делать не может. Преодоление страха – это постепенный процесс, но еще и борьба».

Цензорам удалось обуздать Weibo, но сам портал они не убили. Сегодня сайт популярен как никогда, его приоритеты качнулись от новостей в сторону освещения жизни знаменитостей и огромной индустрии развлечений Китая^[501]. В качестве площадки для дискуссий он сейчас лишь тень себя прежнего. Крах Weibo в этом качестве – убедительное доказательство, что цензоры могут придушить любую угрозу. Платформа, которая когда-то казалась неподконтрольной и устойчивой к закручиванию гаек, теперь не представляет для властей никакой опасности. В конце 2017 года Weibo торжественно поклялась окончательно взяться за ум и обязалась строго следить, чтобы публикуемый контент не подрывал основополагающих ценностей китайского социализма^[502].

Преследование Weibo показало: тех, кого нельзя контролировать с помощью алгоритмов, например «Больших V», Бадюцао и Rebel Pepper, можно прижать другими способами. Для пользователей за пределами Китая судьба поколения Weibo – предостережение: площадки, которые делают, что заблагорассудится, и, кажется, не могут подвергнуться репрессиям, на деле куда более уязвимы. Власти могут усмирить кого угодно, если только захотят.

Глава 19 Вырвать с корнем Интернет уязвимее, чем кажется

В сентябре 2017 года я подъезжал к Китайскому университету Гонконга (КУГ). В такси громыхал кей-поп, и мы чуть не заблудились в лабиринте внутренних дорог кампуса.

КУГ угнездился на вершине поросшего деревьями холма в тени Таймушань, высочайшей точки города. Отсюда видна гавань Толо и протянувшийся вдоль нее новый город Шатинь, один из плеяды городов-спутников к северу от Гонконга, предназначенных для размещения непрерывно растущего населения. Студгородок такой тихий, просторный, располагающий к прогулкам и полный зелени, что кажется, будто с полуостровом Цзюлун они находятся в разных мирах. В тот день кампус купался в солнечных лучах, сквозь духоту позднего лета прорывался прохладный морской бриз.

Еще в КУГ находится гонконгская межсетевая точка обмена трафиком (HKIX). По всему миру разбросаны сотни таких узлов, тихо и почти незаметно обеспечивающих нормальную работу всего интернета.