Великий князь

К сожалению, когда я был в Царском Селе, Григорий Распутин там не появился. А так хотелось познакомиться с этим человеком. Я всё ещё находился под впечатлением пророчеств этого сибирского старца. Хотя и без этой встречи мне хватало впечатлений и душевной боли, когда я думал о возможной судьбе милых барышень-принцесс и невинного мальчика – наследника престола Алексея. Я, конечно, далёк от церкви, но цесаревич Алексей – вот истинный святой мученик. Мучился при жизни, будучи смертельно больным, и невинный был убит адептами сатанизма.

После визита в Царское Село я уже был не в состоянии заниматься нужными для наших с Кацем целей делами. Душевное состояние было ниже плинтуса. Семью Николая II жалко было до слёз. Когда приехал в особняк, Натальи дома не было, Каца тоже. Народ занимался нужными делами, а я, плюнув на всё, закрылся в кабинете и в одиночку начал глушить коньяк. Правда, где-то через час появилась Наталья (мой собутыльник в этом времени), а вот Кац в этот день так и не приехал. Парень совсем заработался, днями пахал по разработанному нами плану, а вечерами и ночами занимался своими научными изысканиями. Оборудовал в принадлежащей ему квартире лабораторию, и всё пытался там осуществить синтез пенициллина. Я как-то заглянул в его владения, но долго находиться там не смог. Запах плесени заставил меня быстро ретироваться. Хорошо, что квартира Каца была расположена на последнем этаже, а то из-за этого запаха не избежать бы великому князю участия в коммунальных разборках.

На следующий день я опять погрузился в пучину борьбы с прогнившим чиновничьим аппаратом имперской столицы. Снова нервничал, ругался и грозился. Всё мечтал поскорее освободиться от этой суеты и оказаться подальше от столицы. Я не только мечтал, но и договорился с начальником санитарного поезда увезти меня и спецгруппу в Могилёв, где находилась ставка. Когда мой друг провожал меня на фронт, то после выпитого коньяка заявил:

– Знаешь, Михась, я всё ещё не верю, что мы с тобой смогли провернуть такое количество дел. И что ты так себя поставил, что сейчас являешься одним из самых популярных и уважаемых людей Питера.

– Да ладно свистеть, Санёк! Скажешь тоже, популярный! Я же не артист или эпатажный представитель богемы. Вот Григорий Распутин это да, это популярный человек. А известен я среди публики только благодаря продолжающейся газетной шумихе.

– Не скажи, газеты, конечно, способствуют росту известности, но это не самое главное. Тут другое – твоё поведение будит глубинные чувства человека. Надежда появилась у людей, что наконец-то России повезло, и появился «помазанник Божий». Я встречаюсь с множеством людей, и с работягами, и с интеллигенцией, и с торговцами, так вот все они мечтают, чтобы Николашка сдох, а на его место пришел Михаил Александрович.

– Мы же договорились, Кац, что не будем подсиживать Николая II. Предотвращаем революции и последующий за ними бардак, и всё, дальше занимаемся своими личными делами. Ты прогрессорством, ну а я жизнью истинного аристократа и мецената. Понимаешь, не желаю я быть самодержцем и большим боссом.

Мы, как водится, начали переругиваться с моим другом, но тут в кабинет вошла Наталья, и Кац, как истинный джентльмен, чтобы не мешать своему начальнику прощаться с женой, вышел из комнаты. И правильно сделал. Прощанье было бурным, коньяк во мне взыграл, и я, как уже бывало, овладел графиней Брасовой прямо на кресле. Конечно, неправильно сделал, но не удержался. И уже после этой выходки в стиле поручика Ржевского мы начали прощаться как нормальные люди. А расставались надолго, по крайней мере до конца войны. Наталья с сыном уезжали в Англию, ну а я, как истинный аристократ и защитник семьи и родины, на войну с супостатами. В общем, как и положено по сценарию этого времени. Вот только я ему не соответствовал – всё никак не удавалось из себя выжать скупую мужскую слезу.