Великий князь и я. Театр (СИ)

— Ох, дитя, как есть дитя! — поцокол языком старец. — Уж извини, привык я к столичным взрослым невестам!.. Спасибо тебе, барышня, помогла-подсобила. Великий даст, свидимся в столице!

Честно сказать, меня смутили его последние слова. Не про столицу, про возраст. Я уже и привыкла, что для Ладаньи за двадцать — почти старая дева. Не сочтёт ли меня князь слишком молодой для союза?..

Хотя я совершенно не хочу замуж!

Ой-ой! Меня неожиданно снесло чьим-то мощным телом — чудом на ногах осталась! Возмущённо вскинула подбородок… и скривилась. У высокого молодца была нетвёрдая походка, тёплая накидка набекрень и сально блестящие глаза. Практически раздев меня взглядом, он расплылся в похабной улыбке:

— Какая провинциальная красота, ик! Друг, смотри!.. — молодец покрутился, но друга, видимо, не нашёл. — Ну и упырь с ним! Не будет кон-курентов! Поехали со мной, девица! Согреешь в пути одинокого!

Молча развернувшись, я направилась в посадочный коридор. Больно мне надо пьяных идиотов слушать! Хотя типаж… занимательный. Чем-то похож на друга главного героя в моём сценарии — тоже повесу и пьяницу. Но друг в итоге оказывался положительным героем, а здесь — без шансов.

Он кричал мне вслед гадости, а потом потребовал смотрителя вокзала — мол, чтобы со мной в одном экипаже ехать. Ага, как же. С местными очередями ему только весь дилижанс выкупать!..

Тем сильнее было моё удивление, когда молодец появился в дверях перед самым отправлением. К счастью, я проворно отвернулась к окну, а пьяного увели в конец экипажа — и больше мы его не слышали. Заснул, наверное.

А вот мне не спалось.

Как-то разом всё накрыло — и возможная помолвка, и победа в конкурсе, и сомнения. Мыслей было столько, что хотелось постучать головой о стекло. Чтобы избавиться от неприятного гнетущего чувства, я схватила газету из тканевого карманчика.

"Вчера вечером была убита актриса Юлианского театра — Береника из рода Ломтевых, бывшая крепостная! Девушку зверски задушили в переулке между улицами Конюшенной и Театральной. Но это ещё не всё! Неизвестный душегуб буквально засыпал несчастную сладкими хлебными кексами! В полицию тело было доставлено в совершенно непотребном виде! Детали уточняются, дорогие читатели, мы будем держать вас в курсе событий…"

Ниже приписка, добивающая меня:

"Юлианский театр закрыт до особого распоряжения".

Боже Великий! Мою постановку взяли именно в Юлианский театр!.. Ничего не понимаю. Из-за убийства актрисы закрыли целый театр?.. Зачем?!

У меня заломило в висках. Я только поверила в свою удачу — и жизнь в очередной раз поставила мне подножку. В традиционной языческой семье я могу забыть про книги, постановки и пьесы, а с замужеством дядя настроен решительно. Этот конкурс и театр — мой последний шанс найти деньги!..

— Сена, успокойся! — шёпотом прорычала маменька, мило улыбаясь соседям. — Ты вся красная, моя дорогая. Выпей трав.

Не хотела я никаких трав! Моя мечта рушилась!

Мы отчего-то замедлились. Хвойный лес за окном больше не казался мутным зелёным пятном — появились высокие сосны, узкие тропинки, полные сухих иголок и шишек. Даже запах изменился — нагретое на солнце дерево, цветущие кусты вдоль рельсов.

Маменька рядом со мной побелела — как душу неприкаянную увидела!

— Сена!

— Что?! — взвилась я. — Ты читала новости?! Они закрыли театр!

Покачнувшись, вагончик остановился. Я мгновенно устыдилась — ветер больше не свистел в ушах, и мои крики без сомнения слышали все пассажиры.

К счастью, им было не до меня.

— Почему мы встали?! — заорал какой-то толстосум с лысой головой — наверняка мелкий купец, они всегда с гонором. — Эй, язычники! Вы оглохли?! Если я опоздаю на встречу, вам несдобровать!

В самом деле, а почему мы встали?..

— Сенушка, — запричитала маменька, вытаскивая из дорожной сумки флакончик, — давай всё-таки выпьем понемножку, что-то мне неспокойно

Я пожала плечами. Если маменьке так легче будет — пожалуйста. Шум набирал обороты, и я уже представляла, как лысый дядька набросится на язычников!..

Главное, чтобы вагончик на землю не упал от таких "выяснений".

Маменька сунула мне капли. Сморщив нос, я сделал три глотка, как велел лекарь… и неожиданно упала лбом на мамино плечо.

* * *

Я с трудом переставляла ноги. Маменька тащила меня на себе до самого вокзала. Благо, что на нашем пути попалась удобная скамейка — впрочем, мне сейчас любая скамейка периной пуховой была. Я едва держалась.

— Все обошлось, Сенушка. Всё обошлось, — повторяла мама. Мы присели, и она сразу обняла меня за плечи: — Никто не догадался…

Мамина речь звучала глухо, словно она говорила через толстый вязаный шарф.