Великий князь и я. Театр (СИ)

Поёжившись от холода, я медленно села. В голове клубился зефирный туман, а перед глазами плыло. Странное чувство. Помню, как поднималась на третий этаж, помню дверь… и больше ничего не помню. Неужели я уснула, ожидая Темногорского?

Но для кресла поверхность была слишком твёрдой. Я опустила ноги на пол и вздрогнула, когда напротив меня появился мужской силуэт. По щелчку пальцев вспыхнула люстра — и, вскрикнув от яркого света, я зажмурилась.

Зато окончательно проснулась.

— Ого! — раздался знакомый голос с сильной хрипотцой. А разве Темногорский хрипел раньше?.. Впрочем, при таком сквозняке и простыть несложно! Я обхватила себя руками… и осознала!

Глаза распахнулись стремительно. Это что же, я… я голая?! На столе у Темногорского?!

На мне даже белья не было! Мало того, что белья — ни одной заколки в волосах!

— А где бантик? — с интересом спросил Темногорский. Поймав мой непонимающий взгляд, объяснил: — Подарки обычно дарят в коробке с дурацким бантом. Я бы с удовольствием развязал на тебе пару ленточек.

У меня просто не было слов. Я прикрыла грудь, но что делать дальше — не представляла. Меж тем, масляные глаза директора прилипли к моим ногам и медленно заскользили выше… Это успокаивало и пугало одновременно. Если рассматривает, значит, раздевал не он. Другое дело, что рассматривает прямо уж…

Мамочки!

— Ты прекрасна, — криво улыбнувшись, Темногорский принялся за пуговицы на пиджаке, — я почему-то думал, что ты ещё угловатая, как подросток. Ошибся. Ты очень красивая, Сена… Округлая, мягкая, женственная. Как я и мечтал, — последние слова он вновь прохрипел. В ужасе я вжалась попой в столешницу. Темногорский… он же раздевается!..

— Нет! — закричала я, и директор, сделавший шаг к столу, остановился. — Нет-нет-нет, вы неправильно поняли! Я не хочу с вами… Я не знаю, как здесь оказалась!

Мужчина издевательски выгнул бровь:

— Серьёзно? — насмешливо произнёс он и взял с кофейного столика бумажку… с бантиком! — Что тут у нас?.. "Мой неутомимый зверь, я страстно желаю ощутить твой крепкий корень в своей влажной норке! Приникни же к моим сладким вишенкам, испей мою греховную сущность…"

— Какой к упырям корень?! — не выдержав, заорала я. — Какие вишенки?! Это что за очерки живой природы?! Я… я отказываюсь быть греховной сущностью! По преданию Великого, все грешники — язычники, между прочим!

— То есть, кроме сущности её больше ничего не смущает?.. — философски спросил директор у записки. И повернулся ко мне: — По подписи выходит, что это твоё творчество, Сена. Ну-с, с чего начнём? Может, с "облизывания упругого стержня"? — сверился он с запиской.

— Это как? — растерялась я. Темногорский, прикинув что-то в уме, покачал головой:

— Да, рано тебе знать. Со стержнем повременим. Нужен вариант попроще.

За один вдох он очутился рядом. Его рука по-хозяйски легла на талию, а губы склонились к шее…

Меня накрыла дикая, не поддающаяся контролю паника. Я задёргалась, завозилась, только мужчина бёдрами прижал моё тело к столу.

— Нет! — в горле образовался комок, и я с трудом выдавила: — Не надо, пожалуйста! Не надо, я не хочу! Отпустите!

Он часто дышал. Я кожей чувствовала, как вздымается его грудь. Взгляд, взявший меня на прицел, был тёмным, но не дурным, и я подавилась неуместным криком.

— Надевай, — отстранившись, Темногорский накинул на мои плечи пиджак. Пока я дрожащими пальцами натягивала рукав, он отвернулся. Нос щекотнул свежий запах парфюма с нотами отгоревшего костра, снега и терпкой корицы. На секунду я даже представила картинку — зима, железная чашка в ладонях, тёмно-янтарный чай и пряная настойка на травах. Ловить в чашке усыпанное звёздами небо. Сгореваться изнутри от смеси специй и алкоголя. Но ведь посвящённым Маре не страшен холод?..

Боже, Сена, куда тебя занесло?.. Это просто запах и твоё богатое воображение!

Темногорский по-прежнему стоял ко мне спиной. Рубашка натянулась на широких плечах, подчёркивая подтянутый сильный торс. При своём немалом росте директор на моей памяти ни разу не горбился. У него была красивая спина, похожая на опору.

Мне вдруг захотелось коснуться его. Именно со спины. Отомстить. Без одежды я была уязвима, и он воспользовался этим. Не отдавая себе отчёта, протянула руку… и Темногорский, видимо, устав ждать, повернулся.

Ой!

— Передумала?.. — с иронией осведомился он. Я торопливо отпрянула, но Темногорский легко меня поймал. Как в случае с лисёнком, подхватил под пятую точку и усадил на стол. Я заёрзала, отодвигаясь, чтобы директор был хотя бы сбоку, а не нависал надо мной.

…А глаза у него серо-синие. С близкого расстояния они имели грозовой оттенок, похожий на размытую акварель — и никакой мути. Ясные трезвые глаза.

Злые, как у голодного волка зимой.

— Чего молчим? — усмехнулся Темногорский, цепко наблюдая за мной. — С кем у тебя была встреча? Судя по бурной реакции, подарочек ты готовила не мне. Очень плохо, Сирин. Свидание в моём кабинете и с другим!..

— Ты издеваешься?! — зашипела я, отринув приличия. — Какое свидание?! Ты позвал меня в семь, Темногорский! Я пришла и…