Великий князь Николай Николаевич

Самъ Великій Князь имѣлъ прекрасную конюшню и въ строй чаще всего выѣзжалъ на крупныхъ, выводныхъ изъ Англіи гунтерахъ, которые такъ шли къ его высокой и статной фигурѣ. На все Красное Село извѣстенъ былъ его безукоризненно бѣлый молодой 6-ти вершковый выводной гунтеръ, не отказывавшійся ни отъ какихъ препятствій, горделиво взлетавшій на артиллерійскіе брустверы и безъ колебаній бросавшійся оттуда, со своимъ смѣлымъ всадникомъ, внизъ. Держалъ Великій Князь конечно для себя и упряжныхъ лошадей, на которыхъ ѣздилъ всегда въ шорной запряжкѣ. Въ Царскомъ Селѣ его чаще всего можно было видѣть въ шарабанѣ, причемъ нерѣдко онъ самъ правилъ лошадьми; въ Петербургѣ же — онъ ѣздилъ въ небольшой каретѣ. — Русской упряжи онъ повидимому не любилъ, и русская троечная упряжка употреблялась нмъ только въ лагерѣ въ Краспомъ.

Одновременно съ любовью къ полевой ѣздѣ, самъ Великій .Князь былъ также и тонкимъ знатокомъ манежа. Офицерской ѣздой въ полку онъ руководилъ лично, какъ въ полѣ, такъ и въ манежѣ.

Великій Князь офиціальную частъ своей жизни обосновалъ въ раіонѣ расположенія полка, въ такъ называвшемся Командирскомъ домикѣ, гдѣ онъ принималъ по службѣ всѣхъ, имѣвшихъ къ нему дѣло. Нерѣдко, раза 2-3 въ недѣлю, онъ завтракалъ въ офицерскомъ собраніи, что даваліб ему возможность ближе знакомиться съ офицерскимъ составомъ полка. За завтракомъ, общимъ для всхъ офицеровъ, Великій Князь выпивалъ обычную рюмку водкп и стаканъ какого нибудь легкаго вина, не позволяя себѣ никакихъ излишествъ, чтобы сохранитъ силы для дальнѣйшей дневной работы.

Такимъ образомъ всѣ разсказы о безмѣрномъ употребленіи Великимъ Княземъ въ молодости спиртныхъ напитковъ въ значительной мѣрѣ преувеличены. Въ молодыхъ годахъ Великій Князь любилъ не столько «вино», сколько общее «веселье», — что составляетъ одну изъ очень характерныхъ чертъ русской широкой натуры: «пей, да ума не пропей»... Въ болѣе пожилыхъ годахъ, напримѣръ, въ бытность въ Ставкѣ, Великій Князь Николай Николаевичъ-почти что ничего не пилъ. Но радушіе, гостепріимство и любовь «по-подчивать гостя» чѣмъ либо особеннымъ, у него остались навсегда-

Въ бытность свою въ полку эскадроннымъ командиромъ, Великій Князь, въ соотвѣтствіи со своимъ служебнымъ полковымъ положеніемъ, сближался нѣсколько короче лишь со старшими офицерами полка, сходясь иногда съ ними на «ты». Но вполнѣ близкихъ дружескихъ отношеній у него въ полку не было, что облегчило ему въ будущемъ переходъ на должность командира полка.

Надо однако замѣтить, что въ названномъ полку привыкли къ довольно частымъ назначеніямъ командирами полковъ своихъ же старшихъ полковниковъ, причемъ, благодаря такту офицеровъ, это не препятствовало вновь назначенному командиру становиться сразу въ свое новое положеніе. — Тѣмъ легче оказался такой переходъ для Великаго Князя. ІЬо отзывамъ его однополчанъ, вслѣдствіе продолжительнаго пребыванія Великаго Князя въ полку, между нимъ и полкомъ выработалась нѣкоторая какъ бы общность психологіи, которая въ концѣ концовъ спаяла полкъ съ его командиромъ въ одну общую монолитную массу.

По должности командира полка, Великій Князь выбралъ на освободившуюся вакансію полкового адъютанта ротмистра Крупенска-■го, который оставался въ этомъ званіи во весь періодъ пребыванія Великаго Князя во главѣ полка.

Офицеръ этотъ былъ однимъ изъ самыхъ довѣренныхъ лицъ Великаго Князя Николая Николаевича и, съ оставленіемъ послѣднимъ полка, перешелъ къ нему на должность личнаго адъютанта. — Впослѣдствіи, въ бытность Великаго Князя Верховнымъ Главнокомандующимъ, М. Е. Крупенскій былъ при немъ генераломъ для порученій. Великій Князь очень благоволилъ къ нему, говорилъ ему «ты», и въ моихъ ушахъ еще до сихъ поръ слышится ласковый по интонаціи и рѣзкій по тембру голосъ Верховнаго, зовущаго въ вагонѣ-столовой своего преданнаго бывшаго' полкового 'адъютанта уменьшительнымъ окрикомъ: «Крупа»!..

М. Е. Крупенскій исполнялъ у Великаго Князя обязанность какъ бы оберъ-гофмаршала. — Онъ былъ одимъ изъ самыхъ приближенныхъ къ Великому Князю лицъ и дольше другихъ сумѣлъ сохранить къ себѣ привязанность Великаго Князя.

Оставшись послѣ революціи въ Россіи, М. Е. Крупенскій очень бѣдствовалъ и, по имѣющимся свѣдѣніямъ, умеръ въ большой нуждѣ.

Въ обращеніи съ офицерами полка Великій Князь былъ по большей части сдержанъ, подавляя въ себѣ «ольденбургскую» кровь и никогда не позволялъ себѣ оскорбляющихъ рѣзкостей.

Непослушная горячая кровь отъ времени до времени все же (прорывалась, но чаще всего это было въ пылу какихъ либо строевыхъ ученій, пли по поводу пхъ, почему вскорѣ все забывалось, тѣмъ болѣе, что послѣ ученія, въ офицерскомъ собраніи, Великій Князь никогда не пропускалъ случая загладить непріятный осадокъ какой либо шуткой пли другимъ какимъ либо знакомъ вниманія къ офицеру, оказавшемуся причиной раздраженія.