Великий князь Цусимский

После сытного обеда, по закону Архимеда (то есть исходя из заведенных в его доме порядков), великий князь взял со стола меню и удалился к себе в кабинет, чтобы там, в тишине и покое, собственноручно сделать на нем пометки о своих впечатлениях относительно вкуса блюд. Для Великого князя это было весьма ответственное дело. Он обладал огромной коллекцией таких заметок – благодаря им он мог в точности описать каждый свой обед. Нам – людям, привыкшим питаться для того чтобы жить – не понять тех, кто жил для того, чтобы есть…

За этим благородным занятием и застала третьего сына императора Александра Второго его супруга, Великая княгиня Мария Павловна, урожденная Мария Александрина Элизабета Элеонора, дочь великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха Франца II и Августы Рейсс-Шлейц-Кестрицской.

Эта блистательная женщина шкафообразных габаритов, на квадратном лице которой застыло вечно брезгливое выражение, свойственное обычно базарным торговкам, среди Романовых была вечно второй по влиянию после вдовствующей императрицы Марии Федоровны, но зато прочно удерживала звание первой интриганки Российской Империи. Современники отмечали, что супруга Великого князя Владимира Александровича была крайне амбициозна и считала, что занимаемое ею место не соответствует ее происхождению и талантам*. Как раз поэтому с того момента, как стало известно о возможном самоустранении Николая Второго, Владимирский дворец неизбежно становился эпицентром проанглийского заговора, у руля которого стоял не сибаритствующий Великий князь, а его деятельная и неудовлетворенная своим статусом супруга.

Историческая справка: * Придворный чиновник генерал А. А. Мосолов писал о ней в своих эмигрантских мемуарах: «Не существовало в Петербурге двора популярнее и влиятельнее, чем двор великой княгини Марии Павловны, супруги Владимира Александровича».

Явная слабость Николая как правителя, неизлечимая болезнь Георгия и стойкое нежелание Михаила занимать трон вот уже больше десяти лет подпитывали эти амбиции надеждой, что однажды на престол Российской империи взойдет или ее супруг, Великий князь Владимир Александрович (следующий в линии наследования после Александра III), или один из их сыновей. Такими она и воспитала своих детей – избалованными, живущими в вечном ожидании того, что однажды на кого-то из них свалится манна небесная в виде царского трона и прилагающихся к нему молочных рек с кисельными берегами. Помимо всего прочего, вступая в брак, Мария Павловна наотрез отказалась принимать православие; а по законам Российской империи, даже бы если открылась такая вакансия, права на престол детей, рожденных от не православной матери, становились сомнительными и могли быть оспорены*…

Примечание авторов: * С точки зрения Марии Павловны, одно другому не мешало. В нашем прошлом она даже благословила союз своего сына Кирилла с британской принцессой Викторией-Мелитой, которая: во-первых – тоже отказалась принимать православие; во-вторых – была разведена; в-третьих – приходилась Кириллу непозволительно близкой родственницей, ее мать была родной сестрой отца Кирилла; в-четвертых – исходя из первых трех пунктов, император Николай II наложил свой категорический запрет на этот брак. Таким образом, потомки Кирилла Владимировича и Виктории-Мелиты, называющие себя Домом Романовых, к настоящим Романовым не имеют ровным счетом никакого отношения. А их попытки пристроить к Кремлю для себя некое сооружение, чтобы после обозвать его троном Российской империи, и вовсе выглядят по меньшей мере смешно.

Ворвавшись в кабинет своего мужа, Мария Павловна уперла руки в боки и, возведя очи горе, возопила, как иерихонская труба:

– Вольдемар! Как ты можешь заниматься такой ерундой, когда нашему мальчику грозит ужасная опасность?

Великий князь, за тридцать лет брака привыкший к поведению своей супруги, поднял голову от своих записок, хмыкнул и задал вполне резонный вопрос:

– Какому из наших мальчиков, моя дорогая, как ты говоришь, грозит ужасная опасность?