Великий Корень. Объединяя миры

Поверхность звезды была неоднородной как по структуре, так и по цвету. Яркие поля, испещренные ноздреватыми впадинами, чередовались с темно-красными прожилками. Ратибор не помнил как что называлось, но знал одно: там, где темные области были обширны, задерживаться не стоило, потому что пятна часто были предвестниками вспышек, а оказаться в эпицентре такой ему совсем не хотелось даже ради проверки живучести корабля.

— Мы… глубоко? — шепотом спросила Ульяна.

— Пока еще нет! — уверенно отозвался Ратибор. — Но мы пойдем дальше, я знаю, что она на это способна. И я тоже способен ей в этом помочь.

Ульяна в изумлении подняла брови.

— Она? Почему она?

— Мне кажется, что этот корабль — женщина, — смутился воин. — Красивая, опасная, смелая и умная, но немного неуверенная в том, на что она способна.

Ратибор неосознанно погладил пульт.

— Знаешь, Уля, в этом она похожа на тебя…

— Так! Еще чуть-чуть, и я тебя начну ревновать!

Девушка решительно пересекла рубку, встала рядом с Ратибором и положила свои руки на пульт поверх рук воина.

— Я хочу быть с тобой. Поехали!

Корабль тяжело скользнул вниз по направлению к одной из конвекционных ячеек-гранул.

Ратибор почувствовал, как он изучает характеристики звезды, оценивая степень опасности для экипажа и, пробежавшись пальцами по кнопкам-выпуклостям пульта, как губка впитал в себя новую информацию.

Звезда была класса G2V, для которого был характерен желтый цвет в видимом спектре излучения и температура порядка 6000 градусов Кельвина. Возраст светила насчитывал порядка 10 миллиардов лет, и это означало, что дарить тепло планетной системе ему предстояло как минимум еще столько же. После этого звезда превращалась в белый карлик, удивительный и загадочный артефакт, эдакий горячий кристалл радиусом почти в сто раз меньше и плотностью в миллион раз больше земного Солнца. А уже потом — в бурый карлик, остывающий и съеживающийся до планетоида размером с Юпитер.

Но этот момент был очень и очень далеко в будущем. В настоящем же корабль с Ратибором и Ульяной на борту пронзил корону. Это была самая верхняя и протяженная область атмосферы звезды, размером в несколько десятков ее радиусов. По мере удаления она истончалась и постепенно переходила в солнечный ветер — направленный поток заряженных ионизированных протонов, свободных электронов и альфа-частиц, заключенных в скорлупу связанных с ними магнитных полей. Снаружи корабля за это время ничего особо не поменялось: все так же висел над головой огромный раскаленный блин, испещренный темно-бардовыми пятнами, только гранулярная структура его поверхности стала заметнее.

— Как будто облака, да? — шепотом произнесла Ульяна.

— Только очень горячие, — добавил Ратибор. — А еще похоже на семечки на сковородке! Раскаленные семечки…

Гранулы были проявлением структуры глубинных слоев звезды, конвективной зоны, расположенной под фотосферой, и действительно были похожи на плотный слой облаков. Примерно такой, какой можно видеть с самолета — мягкое, непроницаемое, холмистое покрывало. Только прогалины между «облаками» были больше и цвет, конечно, другой — яркие как пламя или лава гранулы в обрамлении темно-бардовых рек.

И расстояние — рядом со звездой отсутствовали любые масштабные ориентиры и было невозможно понять как далеко находится поверхность светила.

— Пятнадцать тысяч километров, — раздался в голове женский голос. Это проснулся компьютер корабля, моментально подстроившийся к единицам измерения длины землян. — Входим в хромосферу.

Распределение температуры в атмосфере звезды было зеркальным — самой горячей была плазма солнечной короны, где значения достигали 1–2 миллионов градусов Кельвина за счет энергии электрических токов, возникших в результате перемещения мощных магнитных полей. По мере продвижения вглубь температура падала на несколько порядков, не плавно, а несколькими резкими скачками.

Ратибор поежился, когда обшивкой корабля, ставшей на мгновение собственной кожей, почувствовал как буквально на протяжении полутора десятков километров по мере погружения в хромосферу температура снизилась почти в сто раз и стабилизировалась на отметке в несколько десятков тысяч Кельвинов.

— Перун-Вседержитель, Рат, смотри! — вскрикнула Уля.

Раскрывающаяся перед их глазами картина была… была…

— Фантастической? — подумал Рат. — Нет, какая же это фантастика! Самая что ни на есть реальность. Просто ее еще никто из живущих землян не наблюдал. По крайней мере с такого расстояния.

Это была самая настоящая сказка. Грозная и величественная. И он со своей любимой был ее участником.

Внизу горела гигантская степь. Исполинские струи газа — факелы, действительно напоминающие стебли травы разного размера, поднимались из глубины хромосферы. Медленно колеблясь и сгибаясь под воздействием разности давления и температур плазмы, они и создавали гнетущее впечатление гигантского пожара, который ничто не способно потушить.

Рубка наполнилась приглушенным ревом разной тональности и длины — вступил в игру оркестр, играющий для двух слушателей прекрасную и грозную мелодию звездных недр.