Великий Корень. Объединяя миры

– Нет, все-таки это женщина! – решил он. И мысленно произнес:

– Ну что, идем вглубь?

Корабль задрожал, где-то в недрах тонко взвыли и замолкли неведомые механизмы. На мгновение заросли (не закрылись, а именно заросли!) иллюминаторы, чтобы затем поверх них протаял вид окружающего космоса, но уже на экранах. И они двинулись к звезде.

Сначала ничего не менялось. Но постепенно раскаленная громада светила заслонила собой все вокруг, и рубку затопило жидкое золото, чуть приглушенное светофильтрами.

Поверхность звезды была неоднородной как по структуре, так и по цвету. Яркие поля, испещренные ноздреватыми впадинами, чередовались с темно-красными прожилками. Ратибор не помнил как что называлось, но знал одно: там, где темные области были обширны, задерживаться не стоило, потому что пятна часто были предвестниками вспышек, а оказаться в эпицентре такой ему совсем не хотелось даже ради проверки живучести корабля.

– Мы… глубоко? – шепотом спросила Ульяна.

– Пока еще нет! – уверенно отозвался Ратибор. – Но мы пойдем дальше, я знаю, что она на это способна. И я тоже способен ей в этом помочь.

Ульяна в изумлении подняла брови.

– Она? Почему она?

– Мне кажется, что этот корабль – женщина, – смутился воин. – Красивая, опасная, смелая и умная, но немного неуверенная в том, на что она способна.

Ратибор неосознанно погладил пульт.

– Знаешь, Уля, в этом она похожа на тебя…

– Так! Еще чуть-чуть, и я тебя начну ревновать!

Девушка решительно пересекла рубку, встала рядом с Ратибором и положила свои руки на пульт поверх рук воина.

– Я хочу быть с тобой. Поехали!

Корабль тяжело скользнул вниз по направлению к одной из конвекционных ячеек-гранул.

Ратибор почувствовал, как он изучает характеристики звезды, оценивая степень опасности для экипажа и, пробежавшись пальцами по кнопкам-выпуклостям пульта, как губка впитал в себя новую информацию.

Звезда была класса G2V, для которого был характерен желтый цвет в видимом спектре излучения и температура порядка 6000 градусов Кельвина. Возраст светила насчитывал порядка 10 миллиардов лет, и это означало, что дарить тепло планетной системе ему предстояло как минимум еще столько же. После этого звезда превращалась в белый карлик, удивительный и загадочный артефакт, эдакий горячий кристалл радиусом почти в сто раз меньше и плотностью в миллион раз больше земного Солнца. А уже потом – в бурый карлик, остывающий и съеживающийся до планетоида размером с Юпитер.

Но этот момент был очень и очень далеко в будущем. В настоящем же корабль с Ратибором и Ульяной на борту пронзил корону. Это была самая верхняя и протяженная область атмосферы звезды, размером в несколько десятков ее радиусов. По мере удаления она истончалась и постепенно переходила в солнечный ветер – направленный поток заряженных ионизированных протонов, свободных электронов и альфа-частиц, заключенных в скорлупу связанных с ними магнитных полей. Снаружи корабля за это время ничего особо не поменялось: все так же висел над головой огромный раскаленный блин, испещренный темно-бардовыми пятнами, только гранулярная структура его поверхности стала заметнее.

– Как будто облака, да? – шепотом произнесла Ульяна.

– Только очень горячие, – добавил Ратибор. – А еще похоже на семечки на сковородке! Раскаленные семечки…

Гранулы были проявлением структуры глубинных слоев звезды, конвективной зоны, расположенной под фотосферой, и действительно были похожи на плотный слой облаков. Примерно такой, какой можно видеть с самолета – мягкое, непроницаемое, холмистое покрывало. Только прогалины между «облаками» были больше и цвет, конечно, другой – яркие как пламя или лава гранулы в обрамлении темно-бардовых рек.

И расстояние – рядом со звездой отсутствовали любые масштабные ориентиры и было невозможно понять как далеко находится поверхность светила.

– Пятнадцать тысяч километров, – раздался в голове женский голос. Это проснулся компьютер корабля, моментально подстроившийся к единицам измерения длины землян. – Входим в хромосферу.

Распределение температуры в атмосфере звезды было зеркальным – самой горячей была плазма солнечной короны, где значения достигали 1—2 миллионов градусов Кельвина за счет энергии электрических токов, возникших в результате перемещения мощных магнитных полей. По мере продвижения вглубь температура падала на несколько порядков, не плавно, а несколькими резкими скачками.

Ратибор поежился, когда обшивкой корабля, ставшей на мгновение собственной кожей, почувствовал как буквально на протяжении полутора десятков километров по мере погружения в хромосферу температура снизилась почти в сто раз и стабилизировалась на отметке в несколько десятков тысяч Кельвинов.

– Перун-Вседержитель, Рат, смотри! – вскрикнула Уля.

Раскрывающаяся перед их глазами картина была… была…

– Фантастической? – подумал Рат. – Нет, какая же это фантастика! Самая что ни на есть реальность. Просто ее еще никто из живущих землян не наблюдал. По крайней мере с такого расстояния.

Это была самая настоящая сказка. Грозная и величественная. И он со своей любимой был ее участником.