Великий лес

У них оставалась одна пачка чая, когда они дошли до мотеля, построенного в горном безлюдье. Таких мотелей, очень элегантных, много было рассеяно возле автострады. Полчаса в мотеле, обязательная чашка кофе или чая, второй завтрак или обед были включены в стоимость билета на автобус. Мотель построили недавно, возле автострады еще лежали стопки тротуарных плиток. С гор спускался вечер, а вместе с ним начал дуть холодный ветер. Владелец мотеля, турок, на ломаном английском языке кричал им, чтобы они вошли в уютное помещение и даром выпили кофе или чаю, подкрепились пирожными. Но Петер отрицательно покачал головой, из тротуарных плиток сложил защищенное от ветра кострище и над слабым огоньком из сухих придорожных кустов расставил треногу с котелком, наполненным водой. Как обычно, они сидели возле этого огонька — недвижные и немые, в то время как по автостраде мчались автомобили, к мотелю то и дело подъезжали автобусы. Потом к ним подходили туристки и клали возле них завернутые в целлофан сандвичи, пачки печенья, горячие сосиски, которые подавались в мотеле. А какая-то молодая женщина в очках с толстой оправой принесла им два пластиковых стаканчика с горячим кофе и потом сфотографировала их, сидящих молчаливо и неподвижно возле треноги и хилого огня, борющегося с ветром. Они не притронулись к сандвичам, не взяли стаканчиков с кофе. Заварили наконец крепкий чай, а когда напились его, то им показалось, что они вот-вот улетят куда-то высоко, за рваные вершины гор. И снова их руки соединились, чтобы полет над горами их не разлучил. И тогда Юзеф Марын почувствовал, что он не имеет права войти в страну счастья и добра, потому что носит в себе грязную тайну. Он — не тот, кем его считает Петер, его послали сюда, чтобы он узнавал мир для занятий будущим грязным ремеслом. Значит, он носит в себе ложь, от которой должен избавиться — хотя бы здесь, в этот момент и навсегда. Он хотел сказать это Петеру, обратиться к нему в первый и в последний раз, выбросить из себя свою тайну.

С гор сильнее повеял ледяной ветер, и голые руки Петера задрожали от холода. Ветер загасил огонек между бетонными тротуарными плитками. Петер высвободил свою руку, встал и пошел к мусорному баку, намереваясь подбросить в огонь немного бумаги, картона, старых газет, выброшенных туристами. Он вернулся, нагруженный мусором, огонь запылал ярче, бросил отблеск на их лица, руки, а также на газету, которую Петер уже собирался бросить в огонь, но вдруг задержал руку в воздухе, поднес газету к глазам, и лицо его окаменело, губы сжались, на лбу появились две морщины.

— Это мой отец. Вот этот, в черной рамке. Умер, услышал Марын хрипловатый голос.

Сванссон посмотрел на дату газеты, которую выбросил в мусорный бак какой-то турист, потом сложил газету и спрятал в карман брюк.

— У тебя есть еще хотя бы доллар? — спросил он через минуту. — Я должен позвонить домой. Умер мой отец, а я его единственный сын. Он оставил мне фирму, и я должен ею заняться, потому что иначе все развалится.

Марын вытащил из брючного ремня последние две банкноты, которые оставил на случай большого голода.

Петер взял деньги и пошел в мотель, чтобы куда-то там позвонить. Его не было полчаса, & когда он вернулся, Марын уже знал, что перед ним другой человек.

— Завтра мне сюда пришлют деньги на дорогу домой. Мне очень жаль, но придется возвращаться.