Великий лес (журнальный вариант)

«Пусть его ранят, сломают ему ноги и руки», – проклинала его про себя Вероника, потому что чувствовала себя униженной его словами. Отчего он снова так больно ее ранил? Зачем напомнил ей о ее уродстве? Это ведь было правдой, что первым ее движением при виде мужчины было стискивание бедер и колен. Этому ее учила мать, этому же самому ее научил опыт. Но Юзеф не должен был ей этого напоминать. Он мог как-нибудь иначе дать понять, чтобы она не вмешивалась в его мужские дела.

Но хотя Вероника и сердилась на Марына, она старательно закрыла дом и калитку на ключ, села на велосипед и поехала к Лешняковой.

На счастье, дома не было ее мужа, который заготавливал в лесу дрова. Лешнякова недавно родила, сидела у печи с ребенком на коленях. Она была в грубой рубашке с разрезом до самого пупка. Чтобы ребенок не мешал, она вытащила набухшую грудь и дала ему. Она выглядела неряшливо и, хоть Вероника застала ее не при чистке навоза, от нее пахло свиным хлевом. Грязь, вонь от тела, некрасивый щербатый рот Лешняковой, видимо, не имели значения в любовных делах. Вероника подумала, что это, наверное, художники выдумали, что для этих дел нужна красота, хотя, возможно, сама любовь была этой красотой.

– Я не настаиваю, Вероника, – охотно подхватила она разговор, – что каждая женщина должна иметь тяжелого мужчину. Если тебе нужен легкий, то поищи себе легкого. Но я не могу понять, почему при виде любого мужчины ты сразу стискиваешь бедра и колени, словно он собирается тебя бить, а не сделать приятное.

– Для меня это одно и то же, – вздохнула Вероника.

– Тебя обидел старый Хорст, – расстраивалась Лешнякова. – Все добро записал чужому человеку. Ты чувствуешь обиду и поэтому не хочешь раздвинуть бедра перед этим мужчиной. Ведь это было бы так, словно ты отдаешься ему за деньги.

– Ты меня плохо поняла, – покрутила головой Вероника, которой надоели разъяснения Лешняковой, не принесшие ей облегчения. – Мне нравится этот мужчина, и я хотела бы быть его. Однако сжимаю бедра и колени.

– Странно, – признала Лешнякова. – Что до меня, то есть такие мужчины, что как только я на них посмотрю, тоже сдвигаю бедра. Но бывают и такие, что ноги сами раздвигаются. Ты не хочешь, а они раздвигаются. А значит, ты еще не встретила своего мужчину. Сама убедишься, когда усядешься напротив какого-нибудь мужика. Может, он тебе и не понравится, а ты вдруг смотришь на свои колени: ни с того ни с сего одно далеко от другого. Такого себе высмотри, хоть бы он был противным, как черт, или развратником. Иначе наживешь себе женские болезни, как многие такие, которые стискивают бедра.

Липкие губы ребенка энергично посасывали грудь Лешняковой.

– Тебе больно, когда он сосет? – спросила Вероника.

– Ты с ума сошла, Вероника? Это почти так же приятно, как с мужиком. У меня много молока, и кормлю его только левой грудью. А правую даю своему мужу, чтобы он был сильнее. Вначале он немного брезговал, но теперь привык. А мне еще приятнее, когда они оба так меня чмокают. Ты никогда не давала мужу пососать свою грудь?

– Нет.

– Это плохо. Они вышли из женщины, значит, каждого мужчину какая-то там женщина родила и выкормила грудью. Каждый тоже вылез не из уха. Поэтому такие вещи их так к нам притягивают.

Вероника молчала. Мыслями она была очень далеко в лесу, рядом с Марыном. То, что с ней происходило, было не таким простым, как это представляла себе Лешнякова. Она любила Марына любовью большой, чистой и настоящей, он не требовал от нее, чтобы она расставляла перед ним свои ноги, чтобы она давала ему сосать свою грудь, он говорил, что не хочет никакой женщины. Но добавил, что это у него пройдет – и что она тогда сделает? Сумеет ли заставить его, чтобы он взял ее силой, так, как столько мужчин в лесу, как ее бывший муж? Она уже один раз удрала из его постели. Если он снова к ней прикоснется, она, наверное снова сбежит из их общей спальни.

Она возвращалась домой, когда Юзеф Марын на семенной плантации заканчивал разговор с лесничим Стембореком.

– Как видите, пан Марын, почти все саженцы пережили зиму, – хвастался Стемборек. – Вы должны знать, пан Марын, что есть научная правда о лесе, а есть и другая. Лес должен полюбить человека. А любовь – это тайна. Для примера расскажу вам одну историю, которую вы никому не передавайте. У меня есть жена, красивая и чистенькая, как лунный свет. А я могу спать с ней самое большее раз в неделю. Я вдруг встретил женщину, совершенно другую, что тут долго говорить, просто отвратительную, с жирным телом и огромным задом. И представьте себе, я с ней смог одиннадцать раз подряд. Здесь, на плантации. Я даже не знал, что во мне такая могучая сила. Вы не думаете, что моя сила действует на эти маленькие саженцы? Может, только благодаря этой силе они продержались зиму? Я рад, что вы сюда вернулись, пан Марын. и я не вижу повода, чтобы нам с вами не подружиться. Я уже получил хороший дом Кулеши. Я уже не смотрю жадным взглядом на дом Хорста.