Великий Любовник. Юность Понтия Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория

Прогулок по улицам города не совершали. Лишь один раз, с Юлией в закрытом экипаже, в большой компании и в сопровождении многих телохранителей, устроили поездку на Лукринское озеро.

В соседних виллах, по обе стороны от Цезаревой, разместились: справа — Валерий Барбат с Домицией Лепидой, слева — Гней Агенобарб с Луцией Домицией; Ливия уговорила их провести лето в Байях, чтобы «маленькая вдова не грустила» — так она выразилась и так, «маленькой вдовой», часто называла свою внучатую падчерицу.

Сама Ливия лишь раз навестила Юлию, пробыла несколько дней и уехала. Но в Байи по ее поручению наведывались самые разные люди: Фабий Максим с Марцией, Марция без Фабия, но с Руфиной и с Планциной, Антония Старшая с мужем Луцием Агенобарбом, Домиция, сестра Домиции Лепиды, с мужем своим Пассиеном Криспом; несколько раз приезжал и осматривал Юлию новый придворный врач, Цельс Альбинован.

Так что, хотя Юлия и находилась под строгим присмотром, скучать ей не приходилось: утром — горячие источники, потом — увлекательные занятия с Феликсом, после полуденного прандия — освежающий сон, после сна — прогулки по саду с Феликсом же, с соседями-родственниками, с прибывшими из Рима Ливиными эмиссарами, вечером — веселые трапезы, что называется, в узком кругу.

На эти трапезы почти всегда приглашались уже знакомые нам друзья Феликса, успевшие стать и друзьями Юлии, те из них, которые на летние месяцы перебрались в Байи. То были: Публий Кар, приехавший с Гнеем Домицием, Секст Помпей, державшийся Марка Барбата. Вскорости приехал и прилепился к Помпею и к Кару Луций Помпоний Флакк, младший брат Помпония Грецина. Отдельно прибыл, отдельно поселился, но часто приглашался на обеды к Юлии сенатор Корнелий Север.

Аттик ни разу не приехал — он брезговал Байями и их атмосферой.

Брут Байи любил, но из-за каких-то важных дел никак не мог вырваться из Рима.

Почти одновременно с Юлией, тоже в начале июля, в Байи на собственной роскошной либурне приплыл из Остии Децим Силан. Его небольшая, но очень уютная вилла располагалась в нескольких стадиях от Цезарева поместья. Он несколько раз навестил Юлию — раза два-три, не более, — а после исчез, ни с кем не попрощавшись. И либурна его ушла, но не на север, а на юг, в сторону Сицилии. Он, однако, предоставил в услужение Юлии своих рабынь и рабов; услугами их нередко пользовались по различным надобностям, так как собственных слуг у Юлии явно не хватало — половина из них осталась в Риме, чтобы вести городское хозяйство.

XIX. — Мне самому, — продолжал Гней Эдий, — мне удалось вырваться из Рима лишь за несколько дней до праздника Конса, в середине секстилия… Не только у Брута были дела. У меня тоже были. И такие, знаешь ли, вроде бы, небольшие, но неотложные, и одно за другим, причем неожиданно возникали и требовали, чтобы я их решал… Но я их, слава богам, разгреб и отправился в Байи, пока другие заботы не навалились.

В середине секстилия снять виллу в Байях совершенно невероятно. Но в Байях, как я упоминал, был наш общий с Фениксом друг, Публий Кар. Он меня радостно пригласил на свою виллу.

Кар жил весьма далеко от Юлии. Но не это было основным неудобством. Намного сильнее мне докучали навязчивая общительность Кара и его постоянное, неусыпное внимание к Феликсу. На вилле у Юлии он ни на шаг от Феликса не отходил. Когда же мы покидали Цезарево поместье, Публий прямо-таки приклеивался ко мне и заводил разговоры… О чем мы только не разговаривали! Он был готов говорить на любую тему. Больше любил, чтобы я говорил. Когда же я замолкал, он начинал задавать мне вопросы. Когда я на его вопросы переставал отвечать, он сам начинал рассуждать. Когда он уставал от своих рассуждений — такое редко случалось, но иногда боги посылали ему усталость, а мне дарили тишину и молчание — тогда он огорчался, как малый ребенок, и горестно восклицал: «Что ж мы всё время молчим! Неужели нам не о чем поговорить друг с другом?!»

Публий Кар был и, я надеюсь, остается замечательным человеком: искренним, со всеми радушным, для наших корыстных времен удивительно бескорыстным. Но я ведь не к Кару приехал! Мне с Феликсом хотелось общаться.

Тем более что я почти сразу заметил: моему любимому другу есть что мне сообщить. Ты помнишь? Раньше в компаниях он меня словно не замечал. Теперь же часто в доме у Юлии я ловил на себе его взгляды: какие-то не то чтобы призывные, а… как бы их описать?.. Так иногда смотрит человек, который взглядом своим хочет сказать: «Когда мы, наконец, выйдем из-за стола, ты подойди ко мне, я тебе что-то шепну на ухо»… А как ты к нему подойдешь, когда вокруг много народа и к нам прилепился Кар, а возле Кара крутится Флакк?.. Прийти одному к Юлии на виллу, чтобы встретиться с Феликсом? Невозможно. Нас всех приглашают к определенному часу и впускают в главное здание лишь после того, как туда войдут соседи слева и справа: Гней Агенобарб и Луция Домиция, Валерий Барбат и Домиция Лепида.