Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Про это место знал каждый житель Киная. О нём ходило множество легенд, им пугали детей, да и взрослых тоже. Это было место, куда городская стража стаскивала трупы бездомных и бродяг, которые находили на улице. Их бросали в небольшую расщелину, уходящую почти к самой кромке воды, и там эти тела лежали, обгладываемые не только крабами, которых было великое множество, но и чайками, воронами, бездомными псами и прочими любителями падали. Всё, что было нужно – пойти туда и отыскать тело.

Однако подобные дела любят темноту. Попадись он кому-нибудь с трупом, это было бы крайне сложно объяснить. Так что пока Каррис решил заняться другими деталями плана. Он понимал, что лицо нужно будет ожечь по-настоящему, и понимал, что это будет весьма больно, а потому решил раздобыть немного настоя дурной травы. В больших дозах он вводил человека в долгое и глубокое забытьё, чем частенько пользовались медикусы, если приходилось, например, отнять конечность у больного. Но в небольших дозах настой действовал как довольно сильный наркотик – куда сильнее, чем дым от курения дурной травы. Он мог притупить боль.

Купить настой было простым делом – во многих кварталах Киная продавцы дурной травы почти открыто предлагали её в разных видах. Стража лениво гоняла их изредка, но обычно лишь для того, чтобы положить в карман несколько серебряных монет. В отличие от торговцев кашаха, тех, кто торговал дурной травой, практически никак не наказывали.

Неподалёку от порта Каррис повстречал как раз такого человека. На вид он был похож на матроса, но при этом околачивался на одном месте, никуда не спеша. Рядом на корточках, прислонившись к стене, сидел плотный детина с прикрытыми глазами, словно разморённый дрёмой. Но Каррис знал, что если у этого болтающегося без дела «матроса» возникнет хоть малейшая проблема, «соня» решит её молниеносно.

Накинув капюшон на лицо, маг подошёл к предполагаемому торговцу и спросил нужный ему настой. Хитрый паренёк не стал прикидываться озадаченным, и тут же кивнул в сторону грязного тёмного переулка. Очевидно, продажа происходила именно там. Торговец, раскланявшись с Каррисом, словно прощаясь, неспеша направился в указанный проулок. Молодой человек, чуть замявшись, последовал за ним, внутренне готовясь к худшему. Он был безоружен, но хорошему магу не нужно оружие.

Войдя в переулок, он заметил торговца, стоящего футах в пятнадцати у какого-то окошечка, прикрытого покосившимся ставнем, и направился к нему. Услышал слабый шаркающий звук и обернулся. Мужик, только что мирно дремавший у стеночки, стоял, чуть набычившись и сунув руки в карманы, загораживая выход из переулка. Каррис непроизвольно сжал кулаки, готовясь к возможным неприятностям.

Но всё обошлось. Торговец стукнул в ставень особым стуком, затем что-то буркнул сквозь закрытое окно, видимо, в ответ на заданный оттуда вопрос. Вскоре ставень приоткрылся, и дряблая, похожая на старушечью, рука подала ему небольшую склянку. Торговец, не опасаясь, тут же протянул её Каррису, зная, что если тот вздумает выкинуть какой-нибудь фортель, то ему придётся иметь дело с «соней».

Естественно, Каррис и не думал выкидывать фортелей. Он сунул скляницу в карман, взамен вынул несколько мелких серебряных монеток, ссыпав их в ладонь торговца. Тот наугад выбрал одну из них и, попробовав на зуб, удовлетворённо кивнул. Каррис повернулся. Проход был свободен – «соня», судя по всему, вновь вернулся на привычную позицию. Молодой волшебник быстрым шагом вышел из переулка и зашагал по направлению к своим апартаментам.

К счастью, вход в комнаты, снимаемые магами, был отдельным, дабы постояльцы не мешали владельцам, а те в свою очередь не смущали постояльцев, так что Каррис вошёл к себе, никем не замеченный. Теперь ему нужно было обрить себе голову. Это было, мягко говоря, нетривиальной задачей. Юноша с тех самых пор, как у него начала расти борода, привык бриться сам, даже во время корабельной качки, но обрить голову было куда сложнее, а обращаться к брадобреям или слугам было нельзя.

Поставив два зеркала друг напротив друга (одно он принёс из комнаты мессира), Каррис без особого сожаления бритвой обкорнал свои длинные волосы, после чего густо намазал их мыльным раствором и принялся сбривать пряди. Волосы прилипали к черепу, и сбривать их было настоящим мучением, особенно в тех местах, куда было сложно дотянуться, или которые были плохо доступны для обозрения.

Молодой человек то и дело шипел сквозь плотно сжатые губы – уже несколько порезов кровоточили, превращая цвет мыльной пены в нежно-розовый. Однако сдаваться было нельзя, и Каррис мужественно продолжал экзекуцию.