Великий Магистр

В камине трещало жаркое пламя, Никита сидел возле уснувшей Любови Александровны. Её разместили на надувной кровати в библиотеке — самом тёплом и уютном месте замка. Позади были волнения, слёзы и шок: стоило ей увидеть сына живым и здоровым, как наступило расслабление, и она крепко заснула, невзирая на тот факт, что находилась она в замке Великого Магистра Ордена, среди целой толпы хищников. Она слишком многое перенесла и слишком устала, чтобы чего-то бояться, да и Никита был теперь рядом. Он сидел возле матери, держа её за руку, и она смотрела на него с утомлённой улыбкой, пока сон не смежил ей веки. По моему приказу все обитатели замка старались не появляться в библиотеке без крайней надобности.

— Алекс успел тютелька в тютельку, — сказал Никита шёпотом. — Ещё бы чуть-чуть… и не сидеть бы мне здесь.

— Возникли сложности, — ответила я, просовывая руку под его локоть и прижимаясь к его плечу. — Паутина начала давать сбои. Да, и раньше бывало, что она барахлила иногда, но так сильно, как сейчас… Ничего подобного ещё не было.

— Всё когда-то случается впервые, — задумчиво проговорил Никита.

— У тебя есть какие-то мысли по этому поводу? — спросила я.

— Откуда? — усмехнулся он. — Я ж в этом разбираюсь, как грудной младенец в электротехнике.

— Но паутину ты чувствуешь и интуитивно пользуешься ей, — заметила я. — Хотя никто тебя этому не учил. И вообще, ты — самая большая загадка, которую я когда-либо встречала.

Он чуть приметно шевельнул бровью, а в его глазах зажглись озорные искорки.

— Ты хотела бы меня разгадать? — проговорил он, приближая свои губы к моим.

Я показала взглядом в сторону Вовы, сидевшего на диване и гревшего руки о кружку с кофе. И кофе, и другие продукты в замке имелись, хоть и в небольшом количестве — для Карины, которая всё ещё оставалась человеком. Забота о пополнении этого запаса лежала на Алексе и его "волках". Никита с видимым сожалением обуздал легкомысленный порыв, пересел на диван, обнял брата за плечи и спросил:

— Ты как?

Вова чуть приметно съёжился под его рукой, но выдавил улыбку и ответил:

— Нормально.

Брови Никиты слегка сдвинулись.

— Чего ты?

— Ничего, — глухо ответил Вова, всасывая кофе неуклюже вытянутыми в трубочку губами. И, проглотив, спросил в свою очередь: — Зачем нас тут держат? Мы здесь… типа, пленники?

Никита опешил:

— Вов, ты что, не въехал? Вы ТАМ были пленники, вернее, заложники. Что они вам сказали вообще?

— Сказали, что нам угрожает опасность, и велели собираться.

— Что за опасность?

— Ну… вроде, нападение хищников. Эвакуация всего квартала…

— Так. А когда вы вышли на улицу, ты видел, чтобы кого-то ещё, кроме вас с мамой, выводили?

— Нет…

— Вывод?

Вова задумался. Хмурясь и разглядывая что-то в кружке, он молчал. Никита, взъерошив ему волосы, прижал его к себе крепче.

— Ну вот, то-то же. Здесь никто вас не обидит. Ни тебя, ни маму.

Глядя на брата исподлобья, Вова спросил:

— Зачем им было держать нас в заложниках?

Никита вздохнул.

— Теперь это уже неважно, Вован. Важно то, что у них ни фига не вышло.

— 16.9. Сыворотка

— Ты уверена, Гермиона?

— Да, Аврора, абсолютно. Это вирус.

Итак, вирус начал воздействовать и на нас, достойных. Мы долго сопротивлялись ему, но он таки добрался до нас. Был поздний вечер, мы с доком сидели в её кабинете, освещённом настольной лампой и монитором компьютера; её изящные руки с длинными ногтями лежали на столе, сцепленные замком, между бровей пролегла складка, а под глазами проступали голубоватые тени. Всегда красивая, энергичная и элегантная, сегодня док выглядела усталой.

— Дело в том, что жизнедеятельность данного вируса, как и многих других вирусов, возможна только при определённом температурном режиме, — объяснила она. — Температура тела хищника является для него наиболее комфортной, а у достойных она на два градуса выше, но этих двух градусов достаточно, чтобы сделать размножение вируса в их организме почти невозможным. Я не могу с уверенностью объяснить, чем вызвано снижение температуры, но оно привело к тому, что теперь и достойные уязвимы перед инфекцией. Основной симптом тот же: резкое снижение скорости регенерации, правда, не до человеческого уровня, как у остальных, а до обычного уровня хищника.

— Насколько снизилась температура? — спросила я.

— На один градус, — ответила Гермиона. — При ней вирус размножается не так активно, как мог бы, будь она ниже ещё на один, но всё же достаточно, чтобы оказывать на организм заметное действие.

Дело было не в паутине, а в нас, поняла я вдруг. На вопрос, связано ли это с действием вируса, Гермиона вряд ли могла ответить — изучение феномена достойных средствами и методами традиционной науки пока было в зачаточной стадии, но мне и не требовалось задавать этот вопрос. Я просто знала: да. Это вирус. Это не паутина барахлила, а сбилось наше её восприятие, наш контакт с ней.