Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

В результате Паоло Вителли с несколькими людьми из своего окружения был арестован, доставлен во Флоренцию и казнен – ему отрубили голову на глазах всего народа на одной из галерей Дворца Синьории. Приближенным тоже не повезло – по крайней мере одного из них (с ангельским именем Черубино – «херувим») по стародавнему обычаю повесили на окне все того же Дворца Синьории. И процедура был все та же – казнимому на шею навешивали веревку, конец которой закрепляли за какой-нибудь подходящий брус, и выбрасывали беднягу в окно. При таком подходе имелось два премущества: во-первых, он не мучился, потому что веревка не душила его, а ломала ему шею, во-вторых, окна были высоки и его тело было видно всем, кто стоял на площади Синьории. Там иной раз собиралась добрая половина населения Флоренции.

Ho брат Паоло, Вителоццо Вителли, все же сумел бежать.

Mы о нем еще услышим.

VII

27 января 1500 года Никколо Макиавелли был в третий раз утвержден в своей должности. Явный знак одобрения со стороны «аттестационной комиссии». Его собирались опять отправить с дипломатической миссией, когда в мае 1500 его отец внезапно умер. Похороны состоялись, и Бернардо Макиавелли был погребен в семейном склепе в церкви Санта-Кроче во Флоренции. Через несколько лет откроется, что в тот же склеп кто-то свалил еще несколько трупов. Когда братья-монахи, служившие при церкви смотрителями погребений, собрались очистить гробницу от нелегально помещенных туда покойников, Никколо сказал им, что не надо ничего трогать.

«Мой отец, – сказал он монахам, – ничего так не любил при жизни, как хорошую беседу, и чем больше у него будет собеседников, тем большее удовольствие это ему доставит».

Эта его реплика кочует из одной биографии Макиавелли в другую, причем авторы биографий находят в ней или неслыханный цинизм, или сардоническую ухмылку спептика, или даже озорное веселье истинного сына Ренессанса, непочтительного к догмам и запретам.

Судить не берусь. Никколо Макиавелли был сложным человеком – не поручусь, что в его фразе не скрыты все перечисленные выше интерпретации, в придачу к дюжине других, до которых комментаторы не додумались.

Как бы то ни было, через два месяца после похорон отца Никколо выехал во Францию.

Тут надо сделать попутное замечание. Мир для флорентийцев или венецианцев даже и в те далекие годы был в известной степени открыт. Конечно, в основном итальянцы имели дело друг с другом, но их торговля вела их по своим путям далеко в Европу, а иной раз даже за пределы Европы. И дело не ограничивалось экспортом шерсти и вин – за пределами тогдашней «латинской» Европы итальянцами делались и другие дела.

Джентиле Беллини, венецианец, в 1479 году был послан в Константинополь к султану Мехмеду II, который просил прислать ему хорошего портретиста. Аристотель Фиораванти, родом из Болоньи, построил Успенский собор в Московском Кремле и участвовал в походах московского войска на Новгород, Казань и Тверь в качестве начальника артиллерии и военного инженера.

Но, с другой стороны, тогдашний мир был и очень локален. Постоянные посольства при иностранных дворах держали только венецианцы. Все остальные, как правило, отправляли только разовые посольства, для переговоров по какому-то одному кругу вопросов – и отправка такого рода посольств обходилась очень дорого. Они просто обязаны были продемонстрировать богатство и блеск, от этого зависел престиж того государства, которое они представляли.

В сугубо коммерческой Флоренции к вопросу «стоимости дипломатии» подошли на сугубо коммерческой основе – вместо больших и дорогих официальных посольств к иностранным дворам для проведения предварительных переговоров часто отправляли неофициальные технические миссии.

Вот как раз с такой миссией Никколо Макиавелли и был направлен во Францию. Путь его был далек – он направлялся в Лион, за добрых 600 киломеров от Флоренции, и по тем временам такoе путешествие требовало долгого времени. Ему было выдано 80 флоринов на дорожные расходы. Экономия, что называется, совершенно очевидная и видна даже нам, из большой дали.

Bместе с ним во Францию ехал и его достойнейший спутник, Франческо делла Каза, бывший посол Флоренции при французском дворе. Здесь важно подчеркнуть, что посол был «бывшим послом» и ехал во Францию он столь же неофициально, как и Никколо.

Им предстояли переговоры с новым королем Франции, Людовиком XII.

Его предшественник, король Карл VIII, внезапно умер. Cына он не оставил, и ему наследовал Людовик, его кузен. Дело послам Флоренции предстояло иметь не с мелкими военными «предпринимателями», а с королем Франции, но предмет обсуждения был все тот же – оплата наемных войск.