Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

Во Флоренции к этому предложению отнеслись соответственно. В городе действовала – и довольно открыто – партия сторонников Медичи, составленная в основном из представителей элиты. Назывались они довольно странно, «palleschi», от итальянского слова «palla», «мяч» или «шар». По-русски, наверное, что-то вроде «мячники» или «шаристы»? Сам термин взялся вот откуда: герб семьи Медичи состоял из белого креста на фоне золотoго щита, а вот внутри белого креста были через равные промежутки нанесены красные шары, «мячи», как их называли. Этот мотив – «красные мячи», или «красные шары» – сохранялся и в личном гербе Джованни Медичи: «в золотом поле шесть шаров, верхний лазоревый шар обременен тремя лилиями, остальные шары червленые (от семейного герба рода Медичи)».

Короче говоря, 25 человек из числа этих «шаристов» были схвачены и посажены в тюрьму, а Содерини обратился к Большому Совету с речью. Он сказал, что не держится за свой пожизненный пост гонфалоньера и готов уйти в отставку, если только совет этого пожелает, потому что общественное благо ему дороже личного благополучия.

Ну, предложение это было упражнением в политической риторике в самом чистом виде. Угроза в данный момент не выглядела такой уж серьезной – и Содерини получил обычные в таких случаях уверения, что граждане «готовы жертвовать своим имуществом и даже жизнью, но не сдаваться на наглые требования зарвавшихся врагов» и так далее...

Не получив ответа, де Кордона попробовал напасть на Прато – и нападение было легко отбито.

Испанский полководец, как уже и было сказано, был благоразумным человеком. Поэтому он послал во Флоренцию второе письмо. Теперь его требования сводились к трем условиям:

1. Срочная доставка хлеба его войску.

2. Медичи получают право вернуться из изгнания.

3. Сам де Кордона получает 3000 флоринов – и на этом считает инцидент исчерпанным.

Ему отказали.

IV

Почему де Кордона получил отказ и в какой степени это решение повлияло на то, что произошло после, единого мнения не существует. Биографы Макиавелли все как один стоят на том, что решение было, во-первых, неверным, во-вторых, – роковым – и следуют в этом за самим Макиавелли, который думал точно так же. Он полагал, что предложение следовало принять, в отказе – и во всем, что за ним последовало – винил Пьеро Содерини и даже написал впоследствии по этому поводу довольно злую эпиграмму:

«Пьер Содерини жил на белом свете,
И вот его душа явилась в ад,
Но тут Плутон сказал: «Ступай назад,
В преддверье ада, где другие дети!»

Итальянцев по имени Пьетро или Пьеро частенько называли «Пьер», на французский лад, и русский переводчик решил воспользоваться этой довольно условной заменой. Можно еще обратить внимание на то, что речь идет как-никак о смерти христианина, а в эпизоде присутствует Плутон, персонаж сугубо языческий. Шутка типичная для Макиавелли, да и вообще для Флоренции его времени, – но вряд ли ее встретили бы с пониманием где-нибудь в Германии.

Но это все мелочи, а существенный вопрос заключается в том, что Макиавелли тут обвиняет Пьеро Содерини в детской наивности – справедливо это или нет? Потому что после отказа Содерини прислать хлеб его голодающим солдатам последовало вот что: Рамон де Кордона решил попробовать пострелять по городу Прато – у него было две пушки. В одном месте стену удалось пробить. Брешь была неширокой, «размером с окно», как записал очевидец, но пройти в нее все-таки оказалось возможным. В принципе, дыры такого размера латались очень легко – за брешью наскоро строилась баррикада, наступающих встречали копьями – и дело на этом кончалось. Более того, в данном случае и баррикады строить было не надо, за пробитой городской стеной была стена монастыря, на которой можно было разместить стрелков – солдат c арбалетами и аркебузами.

Но в Прато произошло нечто совсем другое.

Флорентийское ополчение, на которое возлагались такие надежды, в дикой панике побросало оружие и ударилось в повальное бегство. Испанцы оказались в городе, и там началось примерно то, что и происходило в те времена в любом городе, взятом штурмом, – трупы валялись на улицах, кровь текла ручьем чуть ли не в буквальном смысле этого слова, женщин насиловали всех подряд, не щадя даже монахинь в монастырях, а дома шли на поток и разграбление.