Великий Мао. «Гений и злодейство»

Сталин же имел привычку в необходимых случаях внимательно и долго слушать собеседников. Он был чрезвычайно терпелив, никогда не прерывал разглагольствования Мао Цзэдуна. Более того, несмотря на то, что по ряду вопросов в истории у Сталина и Мао Цзэдуна были различные взгляды на то, как следовало вести борьбу за победу компартии в Китае и вообще дела в Китае, теперь, принимая Мао Цзэдуна в Москве, Сталин ни разу не позволил себе перевести выступления Мао Цзэдуна в дискуссию, не обострял вопросы и не вступал в спор. Он внимательно слушал, стремясь в результате извлечь для себя пользу из рассуждений Мао Цзэдуна, изучить собеседника, чтобы затем в практической деятельности использовать результаты такого изучения в своих интересах. Более того, Сталин, соглашаясь на форму общения, предложенную Мао Цзэдуном, соблюдая эти «китайские церемонии», упорно готовился к решению вопросов по существу в ходе предстоявших переговоров, в том числе и с учетом того, что вытекало, с точки зрения Сталина, из длинных рассказов Мао Цзэдуна за обеденным столом.

Одним словом, неожиданно для себя Мао Цзэдун нашел в Сталине терпеливого и внимательного слушателя, который никогда не перебивал его.

При этом Сталин действительно самым внимательным образом вслушивался в слова Мао Цзэдуна.

Мао Цзэдун, рассказывая о том, как его армию окружил противник и она попала в трудное положение, придал большое значение тому, какой именно приказ он отдал, какими словами был выражен этот приказ. Мао Цзэдун сказал, что его приказ звучал следующим образом: «Не страшиться трудностей и опасностей, с отвагой и готовностью идти на смерть, не бояться ее и смотреть ей в глаза, считая, что смерть – это лишь окончание борьбы на жизненном пути на Земле, только возвращение на Небо»[283]. При этом Мао Цзэдун употребил выражения, которые трудно было понять на слух; они были взяты из высказываний знаменитого полководца Юе Фэя, который жил в эпоху Сун, то есть несколько столетий тому назад.

Сталинский переводчик Н.Т. Федоренко, вполне естественно, не мог сразу и на слух понять слова из древнего китайского письменного языка, да еще и в трудном для понимания не только иностранцами, но и китайцами, если это только не земляки Мао Цзэдуна, его хунаньском произношении. Поэтому Н.Т. Федоренко попросил Мао Цзэдуна написать иероглифами эти слова. Мао Цзэдун написал и начал подробно разъяснять, что означает это выражение.

Сталин не понимал по-китайски. Увидев, что его переводчик и Мао Цзэдун что-то пишут и переговариваются между собой, а ему ничего не переводится, Сталин тут же, в силу своей подозрительности, сказал Н.Т. Федоренко: «Ну, что там у вас? Вы что, полагаете, что будете здесь долго секретничать?»

По свидетельству китайского переводчика Ши Чжэ, Н.Т. Федоренко мгновенно побледнел от страха и запинаясь сказал: «Нет… Нет… Иосиф Виссарионович, у меня возникли трудности с переводом этого слова».

«Но ваши трудности что-то очень затянулись!» Своим пронзительным взглядом Сталин буквально пригвоздил переводчика к месту. Тот просто смешался и не знал, что делать. После тяжелой паузы Сталин сказал: «Переведите по смыслу буквально!»

Н.Т. Федоренко снова попросил Мао Цзэдуна разъяснить это высказывание Юе Фэя и изложил Сталину смысл этих слов. Только тут Сталин смягчился и кивнул.

Сталин сказал Мао Цзэдуну о Юе Фэе: «Это был поистине талантливый полководец, который проявил дух бесстрашия, а также выдающийся ум и талант!»

Мао Цзэдун любил философствовать и писать стихи. Сталин считал себя авторитетом в области языкознания. В ходе беседы они коснулись и связи языка и мышления.

Сталин подробно разъяснил Мао Цзэдуну свои взгляды, изложенные в его работе по вопросам языкознания. А затем спросил Мао Цзэдуна: «Я полагаю, что язык, будучи орудием выражения мыслей, не носит классового характера. А как вы думаете, господин Мао Цзэдун?»

«Действительно, язык – это орудие выражения мыслей, – сказал Мао Цзэдун. – Между культурами и языками различных наций есть общее, есть и различия. Взять хотя бы ханьские (китайские) иероглифы и ханьский язык. Хотя ими и непросто овладеть, однако на практике их может освоить любой. При желании и при непрерывном совершенствовании овладеть ими можно; в этом деле тоже нет никаких различий в зависимости от общественного и классового положения».

Н.Т. Федоренко очень заинтересовало то, каким образом Мао Цзэдун в данном случае увязал теорию и практику. «Он невольно перестал писать, поднял голову, и воззрился на Мао Цзэдуна», – отмечал китайский переводчик в своих воспоминаниях.

Сталин недовольно поглядел на своего переводчика и вдруг рявкнул: «Товарищ Федоренко!»

Н.Т. Федоренко сначала остолбенел, потом повернулся к Сталину, а тот приказал ему: «Возьмите вашу тарелку и подойдите сюда!»

Когда переводчик подошел, Сталин, не глядя на него, сказал: «Попробуйте это блюдо!»

Переводчик стоял не шевелясь, ни жив ни мертв.

Тогда Сталин сказал: «Это редкое блюдо. Возможно, вы отведаете его первый раз в жизни… Первый и последний, как говорится».

Переводчик продолжал стоять столбом.