Великий Мао. «Гений и злодейство»

Думается, что эта сцена говорит об уровне культурности Мао Цзэдуна, а также о том, что в беседах со Сталиным Мао Цзэдун никак не выглядел великим мыслителем. Более того, поведение Мао Цзэдуна наводит на мысли о его неуравновешенности и об отклонениях в его психике; ведь он повторялся в беседах со Сталиным и заклинивался на вопросе о своих обидах.

Конечно, Сталин не давал Мао Цзэдуну почувствовать свои подлинные настроения. Более того, Сталин понял, что следует проявлением внимания к рассказам Мао Цзэдуна создавать определенную атмосферу в ходе переговоров и встреч.

Знакомившийся с архивом президента Российской Федерации Д.А. Волкогонов писал, что на Сталина произвела большое впечатление старинная китайская притча, рассказанная однажды ему в беседе Мао Цзэдуном.

…На севере Китая жил старик по имени Юй-гун («глупый дед»). Дорогу от его дома на юг преграждали две большие горы. Юй-гун решил вместе с сыновьями срыть эти горы мотыгами. Увидев это, другой старик, Чжи-соу («мудрый старец»), рассмеялся и сказал: «Где же вам срыть такие горы? Глупостями занимаетесь…» Юй-гун ответил: «Я умру – останутся дети, дети умрут – останутся внуки, и так поколения будут сменять друг друга бесконечной чередой. Горы высоки, но выше уже стать не могут: сколько сроем, настолько они и уменьшатся. Почему же нам не под силу их срыть?» Юй-гун продолжал рыть горы… Это растрогало бога, и он унес эти горы…

Сталин помолчал и негромко прокомментировал: «Диалектика». А Мао заключил: сейчас две большие горы давят на Китай: феодализм и империализм.[319]

Сталин любил при случае и такого рода философствования. Это было ему по душе, особенно когда рассказывал такие притчи он сам или, на худой конец, кто-то вроде Мао Цзэдуна, то есть политический деятель, с которым приходилось считаться.

Сталин был осторожен в оценке этого рассказа. Он всего-навсего расценил это как проявление диалектики в мышлении.

Вероятно, он понимал, что, как и обычно, все такого рода истории в устах Мао Цзэдуна имели двойное и тройное дно. Мао Цзэдун в данном случае, конечно же, имел в виду необходимость диалектического подхода к проблемам, но, помимо того, он намекал на то, что кое-кто мнит себя «мудрецом», считая его, Мао Цзэдуна, «туповатой деревенщиной, китайским Пугачевым», причем сильно ошибается в своих оценках. Далее Мао Цзэдун отметил, что он имел в виду борьбу против феодализма и империализма; политике Сталина, по мнению Мао Цзэдуна, в частности, были присущи и черты феодализма, и свойства империализма. Вполне очевидно, что Мао Цзэдун намекал и на то, что он собирается долго и упорно работать с той целью, чтобы проложить себе, своей нации путь на юг, то есть намерен добиться изменения отношений с другими странами, помимо Советского Союза, который находился к северу от Китая; здесь, пожалуй, таилась и мысль Мао Цзэдуна об установлении, несмотря на противодействие Сталина, в конечном счете отношений и с США. Можно предположить и то, что Мао Цзэдун под «двумя горами», которые пока застят свет Китаю, имел в виду Россию (СССР) и США. Согласно мысли Мао Цзэдуна, когда-нибудь настанет такое время, когда китайцы «сроют» эти «две горы» на своем пути. Вполне вероятно, что это еще далеко не все задумки, которые имелись у Мао Цзэдуна тогда, когда он рассказывал Сталину эту притчу.

Д.А. Волкогонов также указывал на то, что 22 января 1950 г. в беседе со Сталиным Мао Цзэдун засомневался, что их договоренность «задевает решения Ялтинской конференции»… Сталин же ответил: «Верно, задевает, ну и черт с ним! Раз мы стали на позицию изменения договоров, значит, нужно идти до конца…»[320]

Этот момент во взаимоотношениях Сталина и Мао Цзэдуна представляется весьма любопытным. Ведь тут, по сути дела, Сталин выступает в роли «возмутителя спокойствия» в мире, то есть ради налаживания отношений с Мао Цзэдуном он готов идти и на какое-то обострение отношений с США; в то же время Мао Цзэдун, с одной стороны, выглядит как человек осторожный, советующий Сталину бережно относиться к сохранению баланса сил в мире, но, с другой стороны, позиция Мао Цзэдуна в данном случае, как нам представляется, это не более чем провокация, толкающая Сталина на еще большую «неосторожность» в отношениях с США.

Спустя два года Сталин в беседах с Чжоу Эньлаем, который посещал его в Москве по поручению Мао Цзэдуна, не раз высказывался на темы мировой политики.

Так, 3 сентября 1952 г. Сталин сказал Чжоу Эньлаю: «Хорошо, если бы в Бирме было прокитайское правительство. В бирманском правительстве немало жуликов, изображающих из себя каких-то деятелей…»

Узнав, что Мао Цзэдун подавил восстание в Тибете, Сталин посоветовал Чжоу Эньлаю: «Надо туда строить дорогу. Без дороги трудно поддерживать в Тибете должный порядок. Тибетские ламы продаются кому угодно – и американцам, и англичанам, и индусам, всем, кто больше заплатит».[321]