Великий Механизм

Стои́т. Зависла, походу. Зина — это не сказать что сильно красивая, но очень милая, домашняя какая-то, русоволосая, кареглазая и, главное, фигуристая работница общепита при аэропорте, оказавшаяся заложницей обстоятельств в чужом городе. В ее родном селе работы не было и, чтобы как-то поддержать в будущем родителей и многочисленную семью, она отправилась в большой город учиться «на бюджете». Но новые возможности досуга и кружащее голову окружение привели к отчислению в общем-то умной девочки-отличницы, оказавшейся неготовой к непривычной социальной среде. Восстановиться же можно было только «на платном», но денег, как водится, нет, а держаться надо. Как результат: так-себе работа в кафешке при аэропорте. Ну и невероятная осторожность по-жизни, потому как те боль и стыд, который она пережила смотря в глаза своих родителей после разрушения своими же руками будущего себя и своих родных, оставили неизгладимый след в ее душе. Когда всё началось, Зина была в смене и, так получилось, что выжила и даже находилась при деле после организации штаба сопротивления и размещения военной части на территории гражданского аэропорта. И тут я, такой красивый, вдруг решил подкатить к нелюдимой и осторожной девочке-Зиночке. Мда.

Это всё я узнал спустя час, когда служил подушкой для поплакать, так сказать, изливающей мне душу девушке. И вот надо было мне ТАКОЕ, ради какого-то там количества фрикций и просто теплой мягкости для «помять»? Мне ж теперь самому к психоаналитику надо. И ради чего? Сбросил свой напряг, походя изменив Марине, но нагрузился чужим. Да чтоб я еще когда-нибудь, у кого-нибудь спросил: «Ты как?»!

В общем, кое-как удалось от нее сбежать. Всё! Скорее улучшаться и бить орков! Это куда попроще, чем эти ваши отношения.

— Да ты не горячись, Егор, — с унылым видом сидя сейчас за ополовиненной уже бутылкой, стал я случайным свидетелем беседы на повышенных тонах между двумя явно силовиками за соседним столиком.

— А я и не горячусь! Я говорю как есть, — бахнув кулаком по столу, ответил этот самый Егор не менее эмоционально попытавшемуся его успокоить собеседнику.

И да, я решил для начала стресс снять, после той моей «легкой» интрижки. Вот и сидел в кафешке, которую выделили в качестве эдакой столовки для всех квартирующих в данной локации защитников Земли. Тех, разумеется, которых власти сумели организовать и объединить.

— Вот ты — Герой теперь. За два метра вымахал, хотя в училище, блин, на голову ниже меня был! Пользу делу приносишь. А я... — продолжал горланить здоровый крепкий мужик с глубоко поселившейся явственной болью в глазах. — А эта гнида, сразу после второй битвы, приказ дал! Отвели нас. Даже, когда перед третьей шанс появился, этот урод и слушать не захотел. Стоять, говорит, в оцеплении, никого не пускать! Мудак. Даже Героев задерживали. Ну, которые ещё с самого начала. Некоторых, ясное дело, не удержали. Тоже лоси здоровые стали, как ты примерно. Но там же ж их псы эти порвали, мля!!! В меншинстве-то. А я(с надрывом)... меня Людка не пустила на первую битву(потупившись). Да я, если честно, и сам... не очень-то и верил. Отзвонился, понятное дело, но Перваков сказал ждать. Сам выясняет. Дождались, бл...

— Да знаю я, братишка. Знаю. Наш полкан тоже... решительности не проявил, — понимающе покивал не менее раздосадованный Герой. — «Смежники» продемонстрировали прозорливость. Вот нас с группой к третьей-то битве и подготовили. Только там я... не знаю, Егорка, как устоял. Никогда раньше, даже в... ну ты в курсе, так даже там под обстрелом я так не ссался. В общем, едва двух гончих кое-как зарубил. Поломали меня, конечно, знатно. Хорошо ОМ были. Встал на ноги(хмыкнув).

— А потом? Ну, как ты набрал очков на... это, ну, эволюционировать чтоб? — проявил любопытство здоровяк, на фоне своего собеседника кажущийся малышом.

— Ну ты же знаешь, как я стреляю. Вот. Повезло, короче, с новым командиром. Петренко с первой битвы выстоял. Мужик! Правда шило в одном месте.

— Это мелкий тот, шустрый такой?

— Он самый. У него — рак. Был. Представляешь? Какой-то там неоперабельный, что ли. Списали его, короче, вот он и попёрся на самую первую битву. Умереть, говорит, с мечом в руках, как истинный воин. Ну он иной раз с придурью, так что не обращай внимания. В Вальхаллу мы, спешу тебя заверить, не собираемся и факельных шествий не устраиваем, а древними символами солнца откровенно брезгуем.

— Да мне, Вить, как-то... Главное, чтоб дело правильное делали! Так а рака, что ль, уже нет? Чёт не понял.

— Как и ни бывало. После преодоления предела эволюции. Он-то — мелкий, как ты сказал, не потому, что недокачался. Это он в тактических целях. Короче, человек войны — этим всё сказано. Ну так вот, послал он Бугаёва и свою команду собрал. Таких же лёгких на подъем Героев. Вот мы и настреляли псин. Это когда те уже уязвимыми стали. В общем, пару тысяч ОМ я так и набил. Даже считать перестал, сколько я собак этих... вычистил, — разлив, продолжал повествование Виктор. — Ну а потом орки были. Тут уж я не сплоховал. На лук, вот, накопил. Качаю. Да ты знаешь.