Великий мертвый

— Не надо, Годой, — серьезно произнес Кортес. — Это всего лишь бумажки. Будем считать, что они просто пропали.

— Они не пропали! — не отрывая глаз от перегорающих бумаг, болезненно выдавил Годой. — Вы их уничтожили!

Кортес недобро улыбнулся, перехватил нотариуса под руку и, не отводя кинжала, силой оттащил от очага.

— Я просто все исправил, Годой. Теперь ничего не было: ни пятины, ни добычи.

— Это противозаконно, — выдохнул Годой, стараясь не коснуться горлом лезвия.

— А кто об этом узнает? — легко парировал Кортес. — Пройдет несколько месяцев, и из тех, кто что-то видел своими глазами, в живых останется от силы человек двадцать. Уж я об этом позабочусь.

Годой шумно сглотнул и почувствовал, как по шее потекла теплая струйка.

— Ну, что, Диего, вы предпочтете договориться? — легонько встряхнул его Кортес. — Или мне и о вас позаботиться?

— Не надо, — всхлипнул Королевский нотариус. — Не надо заботиться… я… лучше я как-нибудь сам…

Спустя неделю Кортес отправил четыре каравеллы: в Кастилию, на Кубу, на Ямайку и в Санто-Доминго — с самыми разными поручениями.

Законная и, надо полагать, все еще девственная супруга Каталина Хуарес ла Маркайда получила высокопарное письмо, в котором ее Эрнан рассказал, сколько подвигов во имя Короны совершил, и сколько в ближайшие годы собирается совершить еще.

Его Величеству было отправлено длинное послание, в котором Кортес правдиво описал все чудеса этого края, а также перенесенные им и его солдатами труды и муки. Он искренне сожалел, что не сумел вынести из осажденного Мешико королевской пятины, хотя и рисковал за нее жизнью.

Дядюшка Николас де Овандо получил письмо на судне, изрядно загруженном подарками для Королевской Аудьенсии. Чиновники должны были понять, что имущество Диего Веласкеса де Куэльяра — 11 посаженных на мель и 18 стоящих на рейде судов, а также порох, лошади, провиант, оружие и солдаты — истрачено исключительно для славы Священной Римской империи!

Ну, и неплохая партия рабов ушла на Ямайку…

А спустя еще неделю Кортес начал сооружать озерный флот для нового штурма столицы, ибо стало предельно ясно: иначе стоящий в центре озера город не покорить. И когда на рейде у Вера Крус встал огромный корабль, битком набитый оружием, амуницией и лошадьми, Кортес скупил все, что привезли.

* * *

Отряды разведчиков присылали сведения о том, что делает Кортес, ежедневно. Поэтому Куа-Утемок знал, что тысячи мужчин из самых разных племен валят и на своих плечах доставляют «мертвецам» лес, тешут и распиливают его на доски, помогая строить озерный флот — грозное оружие умеющих плавать против ветра чужеземцев.

И все-таки главным оружием «мертвецов» был не флот, не Громовые Тапиры и даже не Тепуско. Главным их оружием были новая болезнь и новая вера. Стоило вождю взять из рук парламентера Кортеса письмо с требованием покориться, как вскоре он покрывался язвами, и ни тщательное мытье, ни припарки из горных трав не помогали. И в считанные месяцы вся элита огромного Союза погибла от неведомой прежде хвори, а племена были фактически обезглавлены.

Вот на эту, уже подготовленную «почву» и приходил потом Кортес, предлагая принять новую веру и новые законы — единственное спасение от болезней и разорения. И, если ему отказывали, мстил беспощадно.

Кортес вообще был неистощим на выдумки. Мог сознательно выжечь поля с маисом или разрушить водопровод. А мог вызывать врага на бой, и пока часть его солдат сражалась, другая входила в беззащитный город и уводила всех девочек от одиннадцати до пятнадцати лет. И люди совершенно терялись, потому что так в этой стране еще не воевал никто. А когда по совету Малиналли самые высокородные девочки оказывались в личном гареме Кортеса, проще всего было признать, что Кортес, пусть и силком, но уже родственник.

* * *

Второй по значению город Союза — Тескоко сдался без боя. Нет, на дорогах все еще встречались засеки и завалы, по всей благодатной долине Мешико горели сигнальные огни, а какой-то отряд даже поджидал кастильцев на той стороне реки, у моста. Но по всей земле уже свирепствовал оспа, и кастильцы буквально смели еле держащих оружие воинов с лица земли. А наутро Кортеса посетили восемь вождей — по одному от каждого рода — и со словами покорности вручили ему сплетенный из тончайшей золотой проволоки стяг.

— Мне нужно снабжение едой и людьми, — только и сказал на это Кортес.

И самый старый вождь склонил голову в знак полного подчинения каждому слову Великого Мертвеца.

Однако когда колонна вошла в город, стало ясно, что все обстоит не так, как надо бы: ни детей, ни женщин — да, и вообще никого пригодного в добычу в городе не было. Кортес тут же послал Альварадо и Сандоваля на вершину главного храма — осмотреть округу, и те сообщили, что всех женщин и детей грузят на спрятанные в камышах лодки, явно намереваясь отправить подальше. Понятно, что Кортес немедленно выслал погоню… и не успел. Отправил конвой к вождям… и узнал, что тех, кто его встречал, в городе уже нет.

Тогда и наступила очередь падре Хуана Диаса.

— Сколько вам нужно солдат, святой отец? — сухо поинтересовался Кортес.