Великий Могол

– Эй, ты! – Хумаюн встал, указав дрожащим пальцем на Асаф-бека. – Ты наглец и заплатишь за свою дерзость. Стража, уведите его во двор и дайте пятьдесят ударов плетью. Тебе повезло, Асаф-бек, что потеряешь только кожу на спине, а не голову.

Все разом ахнули и в ужасе затихли. Но вскоре послышался голос:

– Повелитель…

Хумаюн резко развернулся, не желая терпеть ни возражений, ни критики, но с ним заговорил Касим. При виде искреннего сочувствия в лице человека, которому он доверял и который верно служил и ему и его отцу, гнев властителя начал таять. В то же время он почувствовал, что дыхание его участилось, сердце заколотилось, а лоб покрылся потом.

– В чем дело, Касим?

– Повелитель, уверен, Асаф-бек тебя глубоко уважает. Умоляю, измени свое решение.

Асаф-бек, теперь без тени улыбки на толстогубом и обычно веселом лице, с мольбой смотрел на Хумаюна. Публичное наказание плетью покроет позором не только его, но и весь его род. Хумаюн это знал. Он вспомнил храбрость Асаф-бека в сражении и пожалел о случившемся.

– Касим, как всегда, ты говоришь правильно. Асаф-бек, я тебя прощаю. Но не смей испытывать мое терпение впредь, иначе не жди от меня милости.

Хумаюн встал, дав сигнал советникам расходиться, что они сделали гораздо проворнее, чем обычно. Снова сев на трон, падишах заметил, что дрожит всем телом. Ковер больше не казался восхитительным. Время уже позднее. Возможно, следует уйти в свои покои и отдохнуть…

Но вернувшись к себе, он нашел там поджидавшую его Ханзаду.

– Тетя, что случилось?

– Отпусти своих слуг. Хочу поговорить с тобой наедине.

Хумаюн жестом отослал слуг и Джаухара. Не успели двойные двери закрыться, как она заговорила.

– Из-за ширмы я видела все, что случилось на совещании. Хумаюн… не думала, что такое возможно… поначалу ты вел себя как человек в трансе, как лунатик.

– Мои советники не всегда понимают, что я делаю все только на пользу. Но ты должна понимать. Именно ты впервые научила меня ценить зрелищность в правлении, именно ты предложила церемонию взвешивания в качестве полезного для моей власти ритуала…

– Но не отказ от человечности и здравомыслия.

– По указанию звезд я создал новые правила и обряды. Править станет проще. Если мои консулы и советники будут следовать моим указаниям, время, проведенное в зале совещаний, сократится, и у меня будет больше времени для дальнейшего изучения бескрайних глубин неба.

– Забудь о звездах. Ты одержим ими и теряешь связь с реальностью. Я пыталась предупредить тебя раньше, но ты не слышал меня. Теперь надо услышать, иначе рискуешь потерять все, к чему стремишься, все, чего достиг твой отец… Хумаюн, ты вообще слушаешь ли меня?

– Да.

Но Ханзада ошибалась: он думал, а не слушал… Только по звездам и планетам мог Хумаюн найти ответы на вопросы, которые давно восхищали и мучили его. Действительно ли звезды предвосхищают всё? В какой степени человек способен управлять своей судьбой? Насколько предопределена наша судьба, положение, семья, в которой ты родился, ответственность и привилегии, проистекающие из этого? И как ему узнать?.. Старый буддийский монах, с которым он встречался в детстве в его уединенном жилище у одной из грандиозных статуй Будды, высеченной в скале Бамианской долины в сотне миль к западу от Кабула, рассказал ему, что по точной дате и времени его рождения можно предсказать не только его жизнь, но и каким животным он станет в следующем перерождении. Идея реинкарнации казалась Хумаюну бессмысленной, но как быть с остальным? В одном он был уверен – по звездным картам и таблицам, а также по записям событий далекого прошлого, которые он так долго изучал и которые оживали в его опиумных снах, он мог составить схему своей жизни и правления – и уже был на пути к осуществлению этого.

– Хумаюн! Хотя бы ответь мне.

Голос Ханзады доносится откуда-то издалека, и, когда падишах взглянул на нее, ему показалось, что она уменьшилась в размере, превратившись в маленькую куклу с двигающимися ручками и головой. Стало даже смешно.

– Когда я говорю о грозящей тебе опасности, ты улыбаешься… – Крепкая хватка Ханзады и ее острые ногти, впившиеся ему в руку, вернули его в чувство. – Услышь меня. Ты должен это услышать… возможно, только я могу сказать об этом… но знай, я говорю это из любви.

– Говори, что хочешь.