Великий Моурави 2

В ужасе слушали монахини проклятия. Дрожащими губами произнесли они

потребованную игуменьей клятву молчания.

Неудивительно, что на все просьбы и угрозы монахини отвечали

односложным "нет". "Много странниц и богомолок приходит и уходит, а светлая

царица не приходила... Казашка? Совсем не видели... Богатые княгини? Были и

ушли..."

Чтобы не навлечь подозрения, ворота для многочисленных странниц и

других ищеек были по-прежнему широко открыты. Никто не мог догадаться, что в

глубокой нише кельи игуменьи лежит выздоравливающая Тэкле.

В Метехи жизнь замерла. Луарсаб ничего не замечал. Шадиман полновластно

распоряжался Картли. Луарсаб по-прежнему доверял своему везиру. Но духовная

связь между царем и его воспитателем оборвалась. Удерживали их от

окончательного разрыва личные интересы: Луарсаб боялся объединения Шадимана

с Багратом и Андукапаром. Шадиман понимал - хитрый Баграт никогда не даст

ему положения, занимаемого при Луарсабе, а может, даже постарается

избавиться от лишнего правителя.

Только один Баака пользовался по-прежнему полным доверием Луарсаба, но

царь ничем не обнаруживал окрепшей привязанности к преданному князю: "Всех

близких мне постигает печальная участь".

Луарсаб не изменял холодно-вежливого обращения с Мариам. Не помогли ни

слезы, ни клятвы. Не помогли и увещевания католикоса.

Луарсаб надел черную куладжу и снял все драгоценности. Несколько раз

Мариам порывалась рассказать Луарсабу о бегстве Тэкле, но страх перед

Шадиманом и уверенность, что время излечит Луарсаба, удерживали ее от

откровенности...

Придворные вернулись - только мужчины: женщин Луарсаб не приглашал.

Тоскующая Мариам пробовала сама позвать некоторых княгинь, но никто не

ответил, даже Нино Магаладзе сослалась на нездоровье.

Луарсаб целые дни проводил в молельне Тэкле. Он долгие часы простаивал

на коленях перед иконой святой Нины, умоляя вернуть его счастье, его жизнь.

Загадочно смотрела на царя из золотого оклада святая Нина.

Мрачную тишину, воцарившуюся в Метехи, неожиданно нарушил прискакавший

от шаха гонец. Луарсаб встрепенулся. Он приказал спешно, но незаметно

готовиться к войне.

И Шадиман повеселел:

- Видишь, мой светлый царь, судьба советует тебе то же, что советовал

я.

Действительно, шах Аббас просил "своего младшего брата", царя Луарсаба,

немедленно напасть на Казахию и убить Омар-хана, выразившего шаху

непокорность.

Через несколько дней грузинские войска подошли к Казахии. Приблизившись

к степным просторам, Луарсаб удивился, заметив спешные военные приготовления

хана Казахии.

Казахи ордой бросились на стройные ряды грузинского войска. Бой длился

только один день. Луарсаб стремительно рвался в глубь Казахии. Помня желание

шаха, Луарсаб в конном бою лично догнал Омар-хана, ударом меча отсек ему

голову, велел надеть ее на пику и немедленно отправить в Исфахан, к шаху.

Гибель хана парализовала дальнейшие действия казахов, и они, бросая

все, бежали в горы.

Порывисто подскакал Луарсаб к становищу хана. Плач и крик женщин

рвались из прикрытого паласами шатра. Шадиман велел окружить становище хана

и никого не выпускать. Он упросил Луарсаба не входить в шатер, а

распоряжаться вблизи, пока он с дружинниками не обыщет ханский шатер, не

пригонит всех обитателей к ногам царя. Царь посмотрел на Баака и согласился.

Баака и Шадиман, сопровождаемые дружинниками, бросились в ханский шатер.

Они не удивились, увидев среди женщин Зугзу. Казашка стояла на тахте,

бледная, с обнаженным кинжалом. Перед ее глазами промелькнуло первое

пленение, позорное шествие по тбилисскому майдану, унизительное рабство у

царицы Мариам.

- Живой не сдамся! - закричала Зугза, взмахнув кинжалом.

- Постой, Зугза, мы никого не пленим, если ты выдашь нам царицу Тэкле.

- Ее здесь нет, клянусь прахом моего брата.

Шадиман облегченно вздохнул.

- Где царица Тэкле? Ведь ты вместе с ней скрылась? Или ты хочешь

убедить нас, что ты не знаешь, где царица, а бежала ты из страха, как

сделали все придворные?

Зугза слишком долго жила в Метехи, чтобы не догадаться, каким путем она

может спасти себя и свою семью от плена и разорения. Она посмотрела на

бледного и молчаливого Баака... Нет, честный князь не может спасти ее.

- Ты прав, высокий князь, как только я узнала об исчезновении царицы, я

в ужасе бежала, спрятавшись в арбе княгини Цицишвили.

- Пойдем, повтори царю сказанное мне и князю Баака. Вся твоя семья

останется невредимой.

Зугза смело пошла за Шадиманом, провожаемая радостными и тревожными

возгласами женщин. Царя Луарсаба она не боялась.

Как ни была Зугза ожесточена против Метехи, вид Луарсаба тронул ее

сердце. Она упала к ногам царя и, рыдая, повторила то, что требовал Шадиман.

- Князь Баака сказал: "Если не убережешь царицу, обрею тебе голову".

Зугза не могла остаться в Метехи с обритой головой, и пусть зубы шакала

вонзятся в мое сердце, пусть летучая мышь запутается в моих волосах, пусть

змея обовьется вокруг моего стана, пусть стрела врага застрянет в моей