Великий Моурави 6

самой верхней чаши и падает с одного

уступа на другой водопадом, служа иногда для обливания фруктов. Насладиться там

можно и пением канареек, прыгающих

в клетках, украшенных голубыми бусами. Запрещены Гиви были только встречи с

Папуна по пятницам - дням обнаженной

правды.

И Дато взял на себя нелегкую миссию: покорять пашей, щеголяя изяществом

манер. Остроумными рассказами об

Иране, сопровождаемыми обаятельной улыбкой, он расположил к себе стамбульскую

знать. Особенно нравилось ей

сравнение голов ханов с дынями, которые желтели от обиды и хрустели от

прикосновения шашки. Не забывал Дато

останавливать коня и у порога богатых киосков придворных Мурада IV. Поэтому

никого не удивило посещение вежливым

картлийцем бывшего везира Османа.

Отпивая из невесомой чашечки крепкий кофе, Дато тонко поддерживал

ненависть паши к новому великому везиру,

Хозрев-паше, сожалея, что солнце ушло вместе с Осман-пашою из Сераля блеска.

Польщенный паша расположился к откровенности и злорадно высмеял нового

везира, прославленного только

одним подвигом: женитьбой на сестре султана, зловредной Фатиме, и знаменитого

только тем, что он запутался в

лабиринте дел султаната. Пока Хозрев собрался расправиться с данником Турции,

крымским ханом Магометом Гиреем

Третьим, осмелившимся напасть на турецкий флот, русские казаки разграбили

Бюйюкдере, пока он терял время на жалобу

московскому царю, герцог Валленштейн принудил топчу-баши снять осаду с Неограда.

В Стамбуле посланник короля

франков, граф де Сези, исподволь науськивает везира на шаха Аббаса, что по душе

не только султану Мураду, но и

Габсбургам, с которыми де Сези в сговоре. Ни сражаться, ни покорять Хозрев-паша

не умеет, и ему становится так жарко в

Золотом Роге, что он начинает грезить о куске льда. Но... льдами владеют

русские! Возможно ли было подобное уродство

при твоем везирстве, мудрейший из мудрых садразамов?!

Дато так неподдельно возмутился, что Осман-паша прикусил губу, чтобы

сдержать поток неуместных ругательств.

Осторожно поставив на перламутровый столик чашечку, Дато учтиво осведомился:

- Но почему не спросил хоть твоего совета этот невежда из невежд?

Паша усмехнулся, вдохнул аромат семнадцатой четки из розовых лепестков

и не менее учтиво предложил Дато

обратить внимание на смысл его слов:

- Хотя султан и низвел меня на положение второго везира, но

предусмотрительно оставил советником Дивана, как

трехбунчужного пашу, живущего в Стамбуле. Аллах милосерд! Я еще ни разу не

воспользовался своим правом, ибо только

глупец подстилает коврик для совершения намаза своему врагу. Но совет Моурав-

беку, да будет над ним милость аллаха, я

дам щедрый: не доверять Хозрев-ишаку, ибо он ревнует к славе даже свою

собственную тень, особенно, когда она к трону

султана ближе, чем он сам. И сообразно моей откровенности пусть Моурав-бек

движется как можно быстрее к Эрзуруму,

ибо самое безопасное убежище для него - Картли.

В ковровой комнате Георгия настольный светильник освещал рельефную

карту Анатолии, а на ней - раскрашенные

фигурки сипахов, вылепленные из глины, которые изображали строй конницы в

походе.

Георгий Саакадзе определил так: если он при первой же встрече с ортами

янычар, конными соединениями сипахов

и отрядами топчу начнет сразу командовать ими как боевой паша, он быстро

достигнет подчинения турецкого войска.

Эрасти приобрел большое венецианское зеркало, и Саакадзе, надев полушлем с двумя

крыльями, накинув стамбульский

плащ с большим прорезом для рукоятки меча и опираясь на остроконечный, похожий

на удлиненную стрелу посох, подолгу

вглядывался в загадочное стекло, принимая тот облик, который должен был поразить

воображение османов.

Перед зеркалом и застал Дато неугомонного Моурави.

Внимательно выслушав друга, Саакадзе в раздумье опустил серо-сизое перо

в медную чернильницу, похожую на

колодец.

- Осман-паша дал мудрый совет. Обсудим, каким способом после нашего

ухода из Стамбула переправить женщин

в Эрзурум. - И он обвел на карте грозную цитадель красным кружком.

- Может, с первым кораблем или караваном?

- Не следует. Султан еще заподозрит, что я не уверен в успехе, потому и

прячу семью. Не раньше, как после нашей

первой победы, - выедут якобы повидаться с нами, а там и совсем останутся в

Эрзуруме; тоже Турция, - перо Георгия

медленно пересекало азиатские пашалыки и подходило к рубежам Южного Кавказа, -

но намного ближе к Картли. Будто

глазами вижу, Дато: вот Ардаган, Сарыкамыш, Карс. Леса, ущелья, нагромождение

камней... Да, надо все верно взвесить.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пятница следует за пятницей. Все больше пашей и беков в Мозаичном

дворце. Нет здесь только иезуитов, по одной

причине, а греческой аристократии и греческого духовенства - по другой. Они не

приглашаются Георгием Саакадзе... Так

умнее.

Арзан-Махмет разделил свою волнистую бороду надвое, - признак его

хорошего расположения. Он опасался, что

патриарх "райи", Кирилл Лукарис, тесно связанный с Московским государством,

постарается использовать Саакадзе в

угодном ему направлении, - этого, аллах, не случилось.

До конца пира далеко, но Арзан-Махмет спешит в Сераль. Он хлопает по

плечу начальника белых евнухов,