Великий Мусорщик

Вдоль тротуаров плотной толпой стояли любопытные. На фонарях гроздьями висели мальчишки.

Внезапно, так же неожиданно, как и остановился, осел стронулся с места, очевидно потеряв надежду, что седок заинтересуется тем, что происходит на площади.

…А Кандар стоял на палубе парусника и волны раскачивали палубу и брызги летели прямо в лицо но почему-то они были твердыми и причиняли боль казалось что все лицо в ссадинах от брызг морской воды палубу качало он пытался ухватиться за мачту но мачта все время ускользала от него и палуба уходила из-под ног его подташнивало и хотелось только одного вернуться назад в ту аллею к маленькой лошадке чтобы рядом была мама а не этот квадратный внушающий ему страх глядящий на приближающийся берег через огромный бинокль но вместо берега на них надвигались черные уродливые скалы парусник летел прямо на них и Кандар хотел крикнуть квадратному чтобы тот повернул парусник что ему ничего этого не надо он же маленький он не может без мамы не может не хочет но крик застревал у него в горле а может быть шум моря заглушал его голос только квадратный его не слышал и парусник мчался к скалам и море уже не шумело а кричало человеческими голосами – Кандар Кандар Кандар…

Он открыл глаза и увидел ворота резиденции, площадь имени 19 Января, заполненную морем людей, вкопанные в землю опрокинутые кресты и распластанные на них тела членов Совета при Диктаторе, с раскинутыми руками и поднятыми вверх ногами, с головами, болтающимися где-то внизу. Он не узнавал этих людей, не понимал, что тут происходит. Он только слышал, как толпа кричит его имя:

– Кандар! Кандар! Кандар! Кандар!..

И вдруг все смолкло. Ворота резиденции распахнулись, и на площадь выехал всадник на ослепительно-белом коне, одетый во все красное.

Кандар увидел его и понял – это смерть…

Всадник подъехал ближе. Он смотрел на Кандара без сочувствия, но и без ненависти. Быть может, он думал о том, что придет день, когда вся эта толпа, радостно приветствующая его сегодня, привезет его когда-нибудь сюда на таком вот осле, чтобы будущий властелин лишил его жизни.

Кандар не видел его лица. Он уже ничего не видел. Всадник что-то говорил, но Кандар его не услышал. Он уже ничего не слышал.

– Он был человеком больше, чем это нужно, чтобы быть Диктатором, – сказал Мэт Первый, Верховный жрец Вэлла.

Слова эти вряд ли кто-нибудь расслышал, кроме Алена, стоявшего достаточно близко. Но даже если кто и расслышал, то не придал им значения.

Больше здесь делать было нечего. Ален стал пробираться сквозь толпу.

Никогда… Никому… Никогда и никому на свете не расскажет он о жалком конце Кандара. Пусть Мария никогда не узнает об этом. Никогда. Он увезет ее отсюда. Увезет далеко и навсегда. Увезет ее и Йорга с Ланой. Увезет Гарбека. И возьмет с собой Лорка и Вилу, если они захотят.

Только будут ли они счастливы в чужой стране, без своей нелепой Лакуны?

КОНЕЦ

1978–1982