Великий Наполеон

Пожары начались уже на следующей день, 15 сентября. Толстой, по-видимому, прав – огромный деревянный город, брошенный его жителями, не мог не сгореть. Сильный ветер очень способствовал распространению огня, к 18 сентября Москва пылала почти вся. Наполеону пришлось даже покинуть Кремль, он перебрался в Петровский дворец. Граф де Сегюр в своих мемуарах оставил очень драматическое описание того, что он видел:

«…Мы были окружены целым морем пламени; оно угрожало всем воротам, ведущим из Кремля. Первые попытки выйти из него были неудачны. Наконец найден был под горой выход к Москве-реке. Наполеон вышел через него из Кремля со своей свитой и старой гвардией. Подойдя ближе к пожару, мы не решались войти в эти волны огненного моря. Те, которые успели несколько познакомиться с городом, не узнавали улиц, исчезавших в дыму и развалинах. Однако же надо было решиться на что-нибудь, так как с каждым мгновением пожар усиливался все более и более вокруг нас. Сильный жар жег наши глаза, но мы не могли закрыть их и должны были пристально смотреть вперед…»

Все это вещи, известные еще со школы – нам, например, именно этот отрывок из мемуаров графа де Сегюра зачитывал наш учитель истории. Несколько менее известным является тот факт, что Великой Армии, несмотря на огромный московский пожар, досталось достаточно провианта, чтобы перезимовать в Москве. Припасы нашлись в монастырях и были учтены и зарегистрированы интендантством графа Дарю и поставлены им под должную охрану. Интересно, участвовал ли в этой работе родственник графа, чиновник комиссариата Анри Бейль? Он когда-то служил в драгунах, но потом перешел на более спокойную службу, послужил в Италии и в Германии, проделал весь русский поход и побывал в Москве. В дальнейшем он занялся литературой и псевдонимом себе избрал название городка в Германии, где он тоже когда-то побывал, – Стендаль. Но у императора Наполеона тогда, в конце сентября 1812 года, были заботы поважнее изящной словесности.

Ему надо было решать – что делать дальше?

VIII

B конце сентября 1812 года Наполеон больше всего на свете хотел мира. Попытка написать царю через каких-нибудь посредников неоднократно повторялась, и в одном из писем есть такие строки:

«…Если у Вашего Величества все еще сохраняются хотя бы остатки Ваших прежних чувств ко мне, Вы благосклонно отнесетесь к моему письму…»

Что сказать – это не тот язык, на котором Наполеон привык разговаривать… Но царь не отвечал на «дружеские» письма точно так же, как раньше он не отвечал на угрозы.

Поэтому была сделана новая попытка – 5 октября 1812 года из Москвы выехала официальная делегация с целью начать переговоры о мире с царем и о перемирии – с Кутузовым. Кутузов делегацию принял в высшей степени любезно – вот только бывшего посла в Петербурге, генерала Лористона, к царю не пустил, удержав его в своей ставке. A в Петербург переслал письмо, которое Лористон вез, с настойчивым советом Александру: ни в коем случае не мириться.

Совет этот полностью совпал с тем, что настойчиво, раз за разом, писала царю его сестра Екатерина Павловна: