Великий Наполеон

Страх сделал то, чего не смогла достигнуть государственная мудрость. Все четыре великие державы отчетливо понимали, что в одиночку с Наполеоном не справится никто, – и сделали из этого выводы. Все они немедленно согласились двинуть свои объединенные войска к границам Франции.

Каждая держава делала «взнос» в количестве 150 тысяч человек – с оговоркой со стороны Англии, что часть своей доли она внесет не людьми, а деньгами.

Первыми выступили пруссаки. Урок, который дала Европе Франция, сделавшая великие дела с помощью огромного национального подъема, не прошел для Пруссии даром. Реформы, проведенные Шарнхорстом и Штейном, принесли плоды.

Пруссия горела огнем национализма, для нее это была не «война кабинетов», а общенациональный порыв – «…сокрушить Францию!…».

В составе прусских войск шел и Третий Корпус, начальником штаба которого служил весьма толковый штабной офицер, Карл фон Клаузевиц. Он в числе других «суперпатриотов» перешел на службу в Россию и проделал с русской армией всю кампанию 1812 года. Карл фон Клаузевиц, несмотря на все свои усилия, не добился в 1812 году полного успеха в трудном деле сокрушения Наполеона.

Сейчас, в 1815-м, он надеялся на результаты получше…

XIII

Наполеон вошел в Париж 19 марта 1815 года. Уже к концу месяца в Вене совместным заявлением Пруссии, Австрии, Англии и России он был объявлен вне закона. В декларацию великих держав внес свой вклад Талейран – даже в такой отчаянной для его страны ситуации он умудрился оказать ей услугу: в декларации не было ни слова о Франции, врагом мира был объявлен только Наполеон.

Недаром «племянница» Талейрана, Доротея де Талейран-Перигор, писала в своих мемуарах, что наибольшее впечатление на нее производил даже не столько изощренный ум ее «дядюшки», сколько его «…холодная храбрость и неуклонная воля…», проявляемые им перед лицом непреодолимых, казалось бы, препятствий.

Публицистической деятельностью, связанной с мобилизацией общественного мнения против Наполеона, с австрийской стороны ведал Фридрих фон Гентц.

Однажды, проснувшись рано утром, он обнаружил в свежем выпуске газеты «Weiner Zeitung» заголовок на первой странице: «Наполеон объявил награду за голову фон Гентца, известного австрийского публициста». В статье говорилось, что «…10 000 дукатов будут выплачены всякому, кто доставит Наполеону Фридриха фон Гентца живым или представит убедительные доказательства того, что он мертв…».

Фон Гентц был человек впечатлительный. Как говорит в своих мемуарах Доротея де Талейран, его буквально затрясло – до тех пор, пока она не обратила его внимание на дату выпуска номера – 1 апреля.

Как оказалось, при всей своей в то время занятости, Меттерних организовал успешный розыгрыш своего сотрудника (и, в известной мере, коллеги). Специальный номер газеты был отпечатан для него в единственном экземпляре и аккуратно доставлен ему прямо к завтраку.

Тем временем новости об англо-франко-австрийском соглашении, направленном против русских и прусских завоеваний (Наполеон, разумеется, переслал это соглашение царю), просочились и в круги пошире, чем царское окружение.

Меттерниха и «…коварный Альбион…» сильно бранили и в России, и в Пруссии. Прусские генералы впали в такую ярость, что заодно обвинили в измене и собственных дипломатов – и военный министр Пруссии вызвал на дуэль фон Гумбольта (вызвать канцлера Гарденберга у него все-таки духу не хватило).

Пруссия вполне могла лишиться своего великого ученого – стрелять Гумбольт не умел, но, к счастью, военный министр уже на месте дуэли все-таки немного остыл и выстрелил в воздух. Гумбольт ответил ему такой же любезностью – тем дело и кончилось.

Все эти перепалки – даже понимая это выражение буквально – особого значения не имели.

Вопрос о том, останется ли Наполеон у власти, должно было решить оружие.

Примечания

1. Генерал Ланжерон:

«Багратион женился на маленькой племяннице [внучатой] кн. Потемкина… Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был чёрен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем…»

С.С. Монтефьоре, Потемкин: