Великий Наполеон

Замысел выглядел, конечно, полным безумием. Идти в Марсель или в Тулон Наполеон не мог – там были сильны роялистские настроения, стояли сильные гарнизоны, а командующим 8-м Военным округом, включавшим в себя оба этих города, состоял маршал Массена, присягнувший королю в верности.

Задерживаться на месте было тоже нельзя – единственное преимущество, которое имелось у Наполеона, состояло во внезапности. У него не было ни кавалерии, ни артиллерии, ни транспорта, ни припасов, и силы его были ничтожны. Оставалось идти вперед, добывая все необходимое по дороге – и мэру Канн пришлось срочно мобилизавать мясников и пекарей, потому что ждать было невозможно. Наполеон двинулся через горы прямо на Гренобль. Горный маршрут был выбран намеренно, чтобы затруднить погоню, а Гренобль избран потому, что там можно было раздобыть лошадей и пушки. Наличие в городе 7-тысячного гарнизона Наполеона не смущало – он не собирался сражаться. Солдат, идущих с ним, он рассматривал только как личный эскорт, защиту от ножа или пистолета случайного покушения. Его оружием были не штыки и не пушки, а его собственная личность и его собственная слава. Он опробовал это оружие 7 марта 1815 года у Лаффре, по дороге на Гренобль. Дорогу императору преградил батальон в составе 800 человек, под командой генерала Жан-Габриеля Маршана, кавалера знака Большого Орла ордена Почетного легиона [1].

Наградил его им в свое время лично Наполеон.

IV

Наполеон вышел перед строем преградившего ему дорогу батальона, и ему навстречу выступил офицер, который, запнувшись, нерешительно сказал ему: «Если вы не отступите, мне придется вас арестовать». Император мягко отстранил его в сторону и закричал, обращаясь к солдатам:

«…Солдаты 5-го пехотного [полка]! Я – ваш император! Если есть тут кто-нибудь из вас, кто хочет меня убить, – моя грудь открыта!…» – и распахнул шинель.

Ему ответил громовый клич: «Да здравствует император!»

Солдаты бросали ружья и бежали к нему, боясь опоздать. Они становились на колени и целовали его шинель и даже эфес его шпаги…

Когда через некоторое время к месту встречи 5-го пехотного со своим императором подошел 7-й пехотный, не понадобилось и речей – полк просто присоединился к колонне гренадеров Наполеона. Солдаты сожалели только об одном – 5-й пехотный их опередил…

Гренобль пал без выстрела, добавив Наполеону весь свой гарнизон, артиллерию и все запасы. Префект, назначенный королевским правительством, бежал. Уехал из Гренобля и генерал Маршан – стрелять в своего императора он не захотел, но, с другой стороны, он присягал королю…

9 марта 1815 года, в 4 часа дня, уже во главе нескольких тысяч солдат Наполеон подошел к Лиону. В этот же день, только утром, в том же Лионе брат короля, граф д’Артуа, сопровождаемый маршалом Макдональдом, обратился к войскам с речью, в которой напомнил им о кровавом прошлом Бонапарта, о необходимости не дать ему вновь надеть ярмо на великую нацию и решимости не дать осуществиться его новым преступным замыслам. Закончил свою речь он восклицанием:

«Мы все пойдем на врага! Да здравствует король!»

По уставу войскам полагалось ответить громовым кличем: «Да здравствует король!»

Ответом, однако, послужила мертвая тишина. Граф д’Артуа постоял немного и скомандовал: «Разойтись!»

Он бежал из города – и правильно сделал. Весь гарнизон, включая коменданта, вышел навстречу въезжающему в город Наполеону с кликами «Да здравствует император!», с добавлениями вроде «Долой попов!», «Смерть Бурбонам!» и прочих лозунгов времен Революции.

Наполеон послушал, что кричит толпа, и на следующий день обратился к народу с речью, построенной более удачно, чем та, что произнес накануне граф д’Артуа:

«…Я вернулся для того, чтобы защитить те права, что дала нам Революция. Я дам народу ненарушимую Конституцию, которую народ и я создадим вместе…»

Закончил он словами, в которых объявил, что старая, вернувшаяся с Бурбонами аристократия лишается всех своих прав и привилегий и что белое знамя Бурбонов, украшенное лилиями, заменяется на триколор, введенный Республикой.

Император Наполеон двинулся на Париж уже во главе целого корпуса из 14 тысяч солдат, с казной в 600 тысяч франков, позаимствованной из местного отделения Французского Банка. Он намеревался прибыть в столицу 20 марта, в четвертый день рождения своего сына.

Король был очень обеспокоен. Но его военный министр, маршал Сульт, и отважный маршал Ней, тоже присягнувший знамени Бурбонов, уверяли его, что ситуацию можно поставить под контроль. Ней и вовсе сказал, что он привезет Бонапарта, эту бешеную собаку, в железной клетке в Париж.