Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

Это действо было пародией на дипломатический ритуал, при котором все традиции посольского церемониала были вывернуты наизнанку. Если обычно иностранные послы двигались по городу торжественной процессией, то шведских послов заставили бежать за лошадью. Вместо торжественного обеда и подарков, полагавшихся после приема, их посадили на хлеб и воду и ограбили. Членов посольства подвергали унижениям публично, невзирая на духовный сан посла. Став свидетелями этой расправы, новгородцы должны были понять, что с приходом царя в Новгород мир перевернулся и нигде — ни в церковной, ни в дипломатической сфере привычные нормы и традиции больше не действуют.

Этот спектакль, в котором вынуждены были участвовать члены шведского посольства, был также своего рода «посланием» шведскому королю Юхану III. Жестоким обращением с ними царь хотел напугать короля и подчинить своей воле.

Трагедия Новгорода произвела сильное впечатление на современников. Она была описана в немецкой «Правдивой новой газете». Анонимный автор изданной в 1572 году во Франкфурте-на-Майне брошюры «Истинно правдивое описание некоторых деяний, происшедших и случившихся в России — в Москве, во Пскове, в Новгороде, в Нарве, Ревеле, в Дерпте и других городах…» описал картину опричного террора в Новгороде, дополнив ее описанием расправы над животными: «И какую тиранию великий князь творил над подданными, такую же и над скотом, принадлежавшим им, над лошадьми, быками и коровами. Со спин у них снимали шкуру, драли до мяса, потом забивали дубинами и топорами». Он сообщил и о расправе над членами шведского посольства: «Именно в это время несколько шведских послов прибыли в Новгород. Великий князь велел их раздеть донага и привести к себе». Известия о кровавых события в Новгороде достигли многих европейских столиц, чему немало способствовало польское правительство. Вообще свидетельства иностранцев о новгородском погроме 1570 года стали широко известны в Европе и способствовали формированию негативного образа в восприятии России. Эта тема присутствовала почти во всех иностранных сочинениях о России XVII–XIX веков.

Примечательно, что в изданной в 1770 году в Эдинбурге книге Джона Кука «Путешествия и странствия по Российской империи, Татарии и части Персидского царства» были такие строки: «Говорили, будто его (Новгород. — Г.К.) разрушил Иван Васильевич — тиран — с такой яростью и неслыханной жестокостью, что я не стану ни мучить своего читателя описаниями ужасов, ни способствовать увековечению памяти об этом изверге».

А вот так описал все это А. Дюма, так и не побывавший в Новгороде, но слышавший об опричном погроме во время своей поездки по России в 1858–1859 годах:

Иоанну мерещится, что Новгород, покоренный его дедом, восстал против него. Он занимает город без сопротивления. Он пронзает копьем всех, кто попадается на пути. Сгоняет всех, кто не смог скрыться, в огромный палисад, обнесенный кольями, велит наделать прорубей во льду Волхова, велит привести на реку сотни пленников и натравливает на них медведей, собак и голодных волков, а так как пленники эти не могут выбраться ни на тот, ни на другой берег, где поджидает стража, их или раздирают дикие звери, или несчастные находят погибель на дне реки.

Память об опричном разгроме долго жила в Новгороде, о чем свидетельствовали побывавшие в городе иностранцы в конце XVI–XVII веке. В 1587 году через Новгород проезжали члены датского посольства. Их путь пролегал через разоренные опричниками деревни, и местность вокруг «была так гола, что если бы пристав не распорядился доставкою провизии из других мест, то они умерли бы от голода». В ожидании распоряжений царя послы провели в Новгороде больше месяца. За это время на основании свидетельств «людей, достойных доверия… которые до сих пор живут в Новгороде» они восстановил картину опричного разгрома города.